ЗА «ВИТРИНОЙ» ПРОЦВЕТАНИЯ

Говорят, что один в поле не воин. Но примеры из церковной истории часто свидетельствуют об обратном. Меня всегда изумляли в житиях рассказы о создании обителей. Вот приходят, например, преподобные Сергий или Серафим в лесную глушь. Рубят келью, ставят часовенку, разводят огородик прокормления ради. Вот к ним прибилось несколько других подвижников, вместе и скит построят, церковь, монастырскую ограду. А ведь у людей обычных такое строительство длится годы… Видимо, по молитвам Своих угодников дает Господь трудящимся во славу Его особые силы. Такие силы очень нужны были русским обителям послевоенного времени.

Поводом к этим несколько наивным мыслям послужило знакомство с архивными документами, благодаря которым удалось представить послевоенные будни главной монастырской обители России – Свято-Троицкой Сергиевой лавры – которая буквально выкарабкивалась из небытия и с большим трудом восстанавливала молитвенную жизнь, прекращенную советской властью в 1920 году.

Показали Рузвельту – и другим покажем!

С первых дней Великой Победы правительство, разрешившее еще в годы войны открыть несколько монастырей и часть храмов, внимательно следит за всем происходящим в лавре. По указанию сверху уполномоченный по Московской области Трушин добросовестно информирует о состоянии дел в обители (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 337). Чем вызван такой интерес? Ответ, учитывая безмерную заботу СССР о внешнеполитическом имидже, очевиден: Троице-Сергиева лавра должна была стать для иностранных гостей своеобразной «витриной», демонстрирующей процветание религиозной жизни и свободы совести в СССР. В частности, в конце 1946 года на экскурсии по обители побывал сын президента США Франклина Рузвельта — Эллиотт Рузвельт с супругой, которых встречал наместник архимандрит Иоанн (Разумов) с братией. Для молодого государства этот визит в страну, пусть хоть даже по линии Церкви, был значим и престижен. Но, пользуясь духовным подъемом православных верующих и материальными возможностями РПЦ, советские власти все же не могут преодолеть подозрительности в отношении к «церковникам».

Статистика по подвижникам

Чиновника Совета трудно заподозрить в сочувствии монахам, но даже в канцелярских оборотах его отчета явно читается: совсем нелегко дается Патриарху Алексию I (Симанскому) и новым насельникам лавры возрождение святыни. А было-то братии монастыря по состоянию на 1 апреля 1948 года всего 30 человек, из них: архимандритов и игуменов – по шесть, иеромонахов – семь, иеродиаконов – три, один монах и семь послушников. Для сравнения: до революции братия монастыря насчитывала более 220 монашествующих. Зато этот нынешний костяк составляли служители Бога, закаленные суровыми жизненными испытаниями. В подтверждение тому – казенная статистика.

Уполномоченный добросовестно фиксирует в своем отчете возрастной состав братии и делает не совсем корректный вывод: «по возрасту насельниками монастыря преимущественно являются лица престарелого возраста от 65 лет и выше – 33,3%». Какое же преимущество в 33, 3 процентах? Вернее было бы сказать, что 49,9 процентов – люди зрелого возраста, от 35-ти лет до 65-ти, и лишь 16,6 процентов – моложе 35 лет. Из них посвящено в сан до 1918 года – 40 процентов, с 1918 по 1940 годы (время самых ярых гонений на Православную Церковь!) – 26, 6. И только оставшиеся 33,4 процента начали служение в 40-е годы, в период потепления отношения государства к Церкви.

И опять уполномоченный несколько «подгоняет» статистику. «Из данной таблицы видно, что по посвящению в сан насельниками монастыря преимущественно являются лица, принявшие монашеский постриг до 1918 года – 40%». Какое же это большинство? Большинство – это те, кто делал свой выбор уже в годы правления атеистической власти. Или взять, к примеру, выводы уполномоченного из сводных анкетных данных насельников лавры: 70 процентов братии имеют низшее образование, а 53, 3 – выходцы из крестьянской среды. Темный народ, как бы намекает уполномоченный, из наиболее непрогрессивных социальных слоев населения. Но где же было учиться будущим подвижникам веры, если духовные учебные заведения долгое время были закрыты?

В отчете бесстрастно фиксируется: «Из общего числа зарегистрированных монахов органами НКВД-НКГБ за антисоветскую деятельность репрессировались по два раза – 6 чел. и по одному разу – 9 чел., т.е. 50%. Шестеро монашествующих сражались на фронтах Отечественной войны, из них 4 человека отмечены Правительственными наградами».

Такой вот небольшой по численности, но закаленный в тяжелых испытаниях отряд воинов Христовых начинает возрождение Троице-Сергиевской Лавры.

Большой отсев

Не обошлось в докладе уполномоченного и без сведений о людях для Церкви случайных, рассчитывавших на сытую и ленивую жизнь в стенах обители. К примеру, о некоем Преснякове, что затесался сюда под видом послушника, чтобы ограбить монастырскую кассу.

Уполномоченный подробно описывает случаи увольнения наместником лавры не оправдавших доверия и приводит его сетования по поводу того, как трудно найти достойных послушников. Кто-то из «случайных» не выдерживал сурового режима монашеской жизни. Или чье-то (чаще у совсем молодых) советское воспитание не соответствовало христианским понятиям о нравственности.

При этом заботы настоятеля о привлечении достойных молодых людей вызывают у чиновника озабоченность: «… насельники монастыря оказывают некоторое влияние на молодёжь с целью вовлечения в число братии или в число слушателей духовной семинарии. Так, наместник лавры архимандрит Иоанн и другие члены братии в течение нескольких месяцев склоняли учеников ремесленного училища: Першина, Алексеева Терентьева, Свиридова и других – перейти к ним в послушники и готовиться к поступлению в духовную семинарию».

Возможно, лишь из этого отчета уполномоченного кто-то из высоких чинов с удивлением узнал, что монахи, заклейменные советской пропагандой как «бездельники « и «дармоеды», кроме молитв и служб четыре раза в сутки, выполняют все работы по содержанию монастыря, не получая за это ничего, кроме простой одежды и пропитания.

Ничто не ново под солнцем, в том числе и строительные схемы

«После передачи Успенского собора, а позже — трапезной церкви и других объектов лавр Патриархия быстрыми темпами начала проводить ремонтно-реставрационные работы»… Трушин подробно описывает выполненные работы и сумму средств, затраченных на них патриархией.

Обращает на себя внимание в отчете порядок организации ремонтно-восстановительных работ в лавре. В очередной раз убеждаешься, что в вопросе использования в личных целях казенных средств ничего принципиально нового в наше время не изобретено – все уже было. Затрачивая огромные средства на восстановление лавры, представители патриархии не могут выбрать исполнителей работ по своему усмотрению – за каждым объектом Совет по делам РПЦ закрепляет специалистов Комитета по делам архитектуры при Совете Министров СССР. Но они не всегда оправдывают оказанное им высокое доверие:

«Начальник стройучастка т. Трофимов, использовав свое служебное положение, все ремонтно-реставрационные работы по Успенскому собору, а позже по трапезной части, сдаваемые патриархией, проводил не от стройучастка, а по отдельным соглашениям силами стройучастка или силами своего отца, зятя и другими приближенными лицами. Учитывая, что выполнение данных работ без его ведома другими лицами передано быть не может, Трофимов назначил высокие цены. Так, например /…/ за реставрацию 3 крылец Успенского собора — 150000 р. и т.д. Реставрация крылец (по заявлениям объективных архитекторов) выполнена очень плохо, с искажением архитектурных деталей. Но так как вышеуказанная работа выполнялась силами отца (Трофимова), то она была принята /…/ Так за промывку живописи в трапезной церкви отец Трофимова требовал с наместника лавры 30 000 рублей. Ввиду большой суммы работа по промывке живописи была передана посторонним лицам за 12 000 руб. В итоге – «когда было приступлено к выполнению данной работы, нач. стройучастка т. Трофимов угрожал архимандриту Иоанну и требовал прекращения работы. По непроверенным данным, имеются сигналы о том, что т. Трофимов некоторые ремонтно-реставрационные работы проводил из материала стройучастка, за что с Патриархии были невысокие цены. Незаконными действиями нач. стройучастка т. Трофимова сильно возмущается наместник лавры архимандрит Иоанн и патриарх Алексий».

Как монастырь сам у себя купил восемь комнат

«Неблагополучно обстоят дела и с переселением восьми, проживающих в трапезной церкви, – сообщает уполномоченный, имея в виду довольно болезненный процесс передаче лавре конфискованных прежде и отданных под жилье монастырских помещений. –  От переселения жильцов из трапезной на другую площадь лавры директор музея т. Белкин отказался, мотивируя тем, что нет свободной площади.

Вместе с тем, т. Белкин ориентировал наместника Иоанна поговорить с рядом жильцов об освобождении нескольких комнат в их пользу. Так как ряд жильцов собирался выезжать из лавры и естественно должны были сдать свою площадь музею, то последние ухватились за этот вопрос и потребовали от наместника лавры определенную сумму денег. Таким образом, Московская патриархия купила восемь комнат.

На приобретенную площадь Патриархия переселила две семьи из трапезной, а 6 комнат отремонтировала для своей братии. Кроме того, на средства Патриархии (40 т. р.) были отремонтированы четыре комнаты в здании Пятницкой башни, куда также были переселены жильцы, проживающие в Трапезной. В настоящее время в Трапезной церкви проживают две семьи, которые не дают своего согласия к переселению» (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 119. Л.84–91). 

Да, «квартирный вопрос» в монастырских стенах в послевоенное время решался медленно и болезненно и для Церкви, и для размещенных на ее территорию советских граждан. Помимо серьезных затрат на ремонтно-строительные работы, наместнику лавры приходилось самому изыскивать средства на «отступные» переселенцам. При том, что, конечно, и он, и все участники квартирного вопроса знали, что передача обители помещений должна была производиться безвозмездно, и уж денег жильцам за освобождение государственных квартир никак не положено! Какой интерес имел от этих сделок директор Загорского историко-художественного музея-заповедника Комитета по делам искусств при Совмине РСФСР товарищ Белкин, документы умалчивают.

И, несмотря на все возникшие бытовые неурядицы и искушения, восстановление главного монастыря России в конце 40-х годов XX века шло полным ходом.

Автор: Вера Крюкова

Читайте еще по теме: «Островки веры. Как оживали обители»