Чем в переписке с архиепископом Крымским Лукой Патриарх Алексий объяснял свою терпимость к советской власти
Широко известно, что архиепископ Крымский Лука с 1923 по 1937 годы трижды подвергался тюремным заключениям и ссылкам. Но об этой странице биографии выдающегося врача и впоследствии почитаемого святого знают немногие: в 1949 году будущий святитель едва избежал нового ареста, инициатором которого выступал секретарь Крымского обкома ВКП(б) Николай Соловьев. Но в защиту строптивого епископа неожиданно выступил крупный советский чиновник, а Патриарх Алексий I, по настоятельной просьбе последнего, провел с владыкой Лукой «воспитательную» беседу, призвав к более терпимому отношению к действующему правительству.
Так и до обвинения в шпионаже недалеко
20 января 1949 года в ЦК ВКП(б) от председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Георгия Карпова поступает донесение о чрезвычайно серьезных обвинениях, брошенных в адрес архиепископа Луки партийным функционером.
По мнению Соловьева, церковнослужитель «сплачивает вокруг себя все реакционные элементы Крыма», «религиозная деятельность Луки носит ярко выраженный антисоветский характер», «Лука в своей деятельности лишь прикрывается религией, а главная работа, которую он выполняет здесь по чьему-то заказу – это вести открытую антисоветскую пропаганду среди народа».
Крепко сказано! Как раз подстатью 58-10 УК РСФСР про антисоветскую агитацию и пропаганду попадает, а если постараться, так и под шпионаж можно подвести.
Но на этот раз политического преследования архиепископа Луки не последовало. И здесь не обошлось без участия в судьбе владыки самого председателя Совета. Придерживаясь, конечно, атеистических взглядов, Георгий Григорьевич в своем докладе товарищам по партии довольно критически характеризует деятельность управляющего Крымской епархией: «…известен Совету как реакционер и большой фанатик, стремящийся к разжиганию религиозности. Он усиленно занимается в церкви проповедничеством и в своих проповедях, толкуя священное писание и евангелие, выступает против материализма и материалистов в защиту религии, поповщины». Тем не менее, выводы Соловьева об антисоветской деятельности архиепископа Карпов категорически отвергает.
Патриарх Алексий I (Симанский) и председатель Совета по делам Русской Православной Церкви Г. Г. Карпов
Идейный противник, но адвокат
Из письма Георгия Карпова заведующему отдела пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Дмитрию Шепилову:
«Совет только сейчас имел возможность получить и ознакомиться со сборником проповедей архиепископа Луки и может сообщить, что приведенные в записке т. Соловьева примеры не являются цитатами из проповедей, а потому неправильно и вольно изложены. Например, в записке т. Соловьева есть ссылка на проповедь от 26 февраля 1947 года. Для сравнения при этом прилагаю выписку изданной проповеди Луки.
Говоря в своих проповедях о необходимости укрепления веры, о необходимости исполнения всех обрядов, выступая в защиту совместимости религии с наукой, в то же время архиепископ Лука не выступал в своих проповедях против Правительства или его мероприятий. Об этом говорит как вышеуказанный сборник проповедей, так и сообщение Уполномоченного Совета по Крымской области т. Жданова, специально вызванного в Совет. Конечно, все проповеди Луки, читаемые им как апологетом религии, являются мракобесными, но Совет не имел и в результате проверки не нашел данных, что архиепископ Лука «открыто и систематически проповедует сочувствие к самодержавию и ненависть к советскому строю и его руководителям», как это утверждается в письме т. Соловьева… В своей статье «К миру призвал нас Господь», напечатанной в журнале Московской патриархии № 11948 года и через Совинформбюро распространенной в заграничной печати и в целом направленной против поджигателей войны, архиепископ Лука без наших консультаций так определял в ней свое отношение к Правительству и существующему строю:
…«Каково же наше подлинное отношение к нашему Правительству, к нашему новому государственному строю? Прежде всего, мы, русское духовенство, живем в полном мире с нашим Правительством, и у нас невозможно благословение священников на участие в контрреволюционных и террористических бандах, как это было в Загребе. У нас нет никаких поводов к вражде против Правительства, ибо оно предоставило полную свободу Церкви и не вмешивается в ее внутренние дела. Мы, конечно, совершенно чужды материализма, составляющего идеологическую основу коммунизма, но это не мешает нам видеть все то доброе, полное великой социальной правды, что дал нам наш новый государственный строй, и с чистым сердцем приветствовать его. С радостью, одушевляющей и всех друзей прогресса, приветствуем мы всеобщее политическое равенство…; полную эмансипацию женщин, огромный подъем науки, всеобщее бесплатное обучение и великие заботы Правительства об охране здоровия народа». Подобных заявлений архиепископом Лукой в 1948 году было сделано несколько».
Карпов также докладывает о нападках, которым архиепископ Лука подвергся за эту статью в эмигрантской газете «Русская мысль», вплоть до того, что владыку объявили сотрудником ГПУ и членом Компартии. Надо отдать должное председателю Совета за непредвзятость и определенную смелость выступить против преследования Крымского архиепископа и даже внести свои предложения относительно дальнейшей судьбы последнего. Он делает это, несмотря на то беспокойство, которое доставляет Лука и ему, и его подчиненным. Рапорты уполномоченного по Крымской области Жданова переполнены слезными жалобами на архиепископа, который перед чиновником нисколько не прогибался и продолжал делать то, что считал полезным для Церкви. Так, в информационном докладе за 1 квартал 1949 года Жданов приводит следующие высказывания архиепископа Луки: «…вы, коммунисты, ведете антирелигиозную пропаганду, а я –религиозную. Выступал против материализма в своих проповедях и буду выступать… я знаю, что за моими проповедями следят, и очень аккуратно, из МГБ, и там в моих проповедях ничего не находят предосудительного».
Уполномоченный докладывает, что владыка читает проповеди на темы «О науке и религии», «Об истоках современного безбожия», «О суетности славы человеческой» и т.д. и т.п. – да еще увязывает с современностью проповеди на евангельские темы! (По материалам сборника «Крымская епархия под началом святителя Луки (Войно-Ясенецкого). И несмотря на такое явное «мракобесие» (это определение, означающее враждебное отношение к науке и прогрессу, Карпов часто употребляет в отношении архиепископа Луки), председатель Совета дает заключение:
«Совет считает, что если МГБ СССР не имеет оснований к аресту архиепископа Луки за контрреволюционную деятельность, то поскольку антисоветский характер проповеднической деятельности не установлен, перемещать архиепископа Луку с Крыма на другую епархию в данное время нецелесообразно, тем более, принимая во внимание, что архиепископу Луке 72 года… Совет вносит предложение: архиепископа Луку оставить в Крыму, но рекомендовать патриарху Алексию вызвать его в Москву и предложить ограничить свое проповедничество только толкованием священного писания и евангелия, т.е. руководствоваться решением Синода, и не читать проповеди ежедневно, как делает это он сейчас, а только в воскресные дни и в двунадесятые праздники». «В связи с обменом письмами между архиепископом Крымским Лукой и патриархом Алексием, в которых первый доказывает еще раз свое лицо мракобеса и реакционера, а второй указывает ему на его деятельность и предлагает приехать в Москву для личных переговоров, с чем Лука и согласился, и считая, что принимать предложение Крымского Обкома ВКП(б) о перемещении архиепископа Луки из Крыма в другую область или республику нецелесообразно, Совет вносит по делу Луки следующее предложение:
Патриарх предложит архиепископу Луке приехать в Москву в конце марта или в начале апреля.
По приезде его в Москву, зам. патриарха митрополит Николай, изложив претензии Патриархии к деятельности Луки на посту архиепископа Крымского и предупредив, что патриарх намерен его уволить «на покой» со строгим осуждением его деятельности решением Синода, порекомендует Луке подать патриарху рапорт об увольнении с должности по собственному желанию.
В том случае, если Лука с этим не согласится, он будет уволен мотивированным решением Синода, но патриарх считает более целесообразным уволить по собственному желанию» (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 451. Л. 250).
Заседание Священного Синода в 1943 году. Слева направо: Святейший Патриарх Алексий I (Симанский), митрополит Николай (Ярушевич) и архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий)
Не в оправдание, а в увещевание
Первым письмом, архиепископа Патриарху, Карпов, очевидно, не располагал, так как оно было передано по неофициальным каналам. А вот ответ Патриарха в своем донесении в правительство председатель Совета приводит полностью. Среди дружеских приветствий в нем присутствуют и сочувствие трудному положению пастырей и паствы, и увещевания горячего и упорного в своих убеждениях Крымского архиепископа. Письмо Патриарха пронизано опасениями за то хрупкое равновесие между Церковью и властью, которого удалось достичь ему и его предшественнику Патриарху Сергию, и многое проясняет в отношениях Святейшего Владыки с властями.
Главные темы, затронутые в переписке главы РПЦ и управляющего Крымской епархией – это ограничения церковных проповедей и запрещение религиозного обучения детей, с которыми не может смириться владыка Лука. Вот некоторые выдержки из письма ему Патриарха:
«Между тем, такого постановления о запрещении проповедей «разъясняющих» и т.д. не было. Было только предписано, чтобы под видом проповедей не было систематических уроков, предполагающих специальный созыв детей как на школьные уроки. И далее, в другом постановлении,… было разъяснено, что это недопустимо, т.к. это является нарушением закона об отделении школы от Церкви.
Что касается проповедей в храме, то, наоборот, было сказано, что это – законное дело и долг Пастыря – разъяснять истины веры Христовой пасомым.
Основам христианской религии, как Вы видите из постановлений Свящ. Синода, никто не запрещает обучать народ, не исключая детей и подростков. Но устраивать классы Закона Божия мы не имеем права по нашим законам…
Вы как бы упрекаете меня в том, что я не воздвигаю брани с Правительством нашим, издавшим декрет об отделении Церкви от Государства и школы от Церкви, – т.к. возбуждение вопросов о разрешении воскресных школ для детей или других каких-либо учреждений для преподавания Закона Божия равняется безнадежному стремлению вызвать существенное изменение основного Государственного закона. Как, думаете Вы, отнеслась бы к этому акту гражданская Власть? Неужели Вам непонятно, что такое выступление Главы Церкви было бы преступлением, прежде всего, против самой Церкви?
Мы имеем, по милости Божией, большие достижения в церковном отношении: нам возвращена Лавра; мощи святителя Алексия; нам дано разрешение на открытие духовных Академий и Семинарий; …и т.д. и т.п. Как сами Вы писали в своей статье в Январе 1948 года – «У нас нет никаких поводов ко вражде против Правительства, ибо оно предоставило полную свободу Церкви и не вмешивается в ее внутренние дела»…
Что же из этого вытекает? Не то ли, что на почве этой свободы мы можем действовать и обучать и воспитывать наших пасомых? Но не выходить за пределы наших прав, и, главное, не пытаться, под видом строго-церковного делания, обходить или нарушать государственный закон, обязательный для нас, как и для всех граждан…
Не новость, что на людей, поставленных во главе той или иной деятельности, от лиц по большей части безответственных падают обвинения в слабости или потворстве, или угодничестве, или что вообще осуждается их работа» (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 451. Л. 140-145).
Его Святейшество старается предостеречь подопечного епископа, как это опасно, если брань духовная приобретает политический характер. Именно этого хотели бы некоторые эмигранты вдали от происходящего внутри СССР. Он даже как будто оправдывается перед будущим святителем за свое «угодничество» властям.
Так чем объяснить причину такой бесконечной терпимости главы РПЦ в отношении властей и настроя на сотрудничество с советским государством во всех возможных для Церкви направлениях? Только ли желанием оградить паству и духовенство от новых репрессий? Вероятно, есть и более глубокие причины для поддержки многих начинаний государства. Возможно, высказывая свою позицию в интервью корреспонденту английского телеграфного агентства «Рейтер» в Москве Дональду Далласу, Патриарх был не только дипломатичен, но и вполне искренен. На вопрос: «Имеется ли, по Вашему мнению, конфликт между лояльностью по отношению к Советскому государству и лояльностью по отношению к Русской Православной Церкви»? – Патриарх Московский и всея Руси сказал: «На этот вопрос может быть только один ответ: такого конфликта не только не существует, но и не может существовать, если верующий народ будет держаться точного смысла заповедей евангельских и заветов Апостольских» (1 августа 1949 г. ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 453. Л. 116).
Как видно из этих слов, христианские убеждения его Святейшества побуждают строить мирные отношения Церкви с государством и настраивать в этом отношении паству. Возможно, поясняя свою позицию и в интервью с иностранным журналистом, и в переписке с горячо уважаемым им архипастырем, Патриарх не только вспоминал апостольский призыв «несть бо власть аще не от Бога» (Римл. 13:1), но и лично в какой-то мере поддерживал социальную политику советского государства, не противоречащую основам христианского вероучения. Или напоминал самому себе, что в тяжелые моменты своего существования советское государство обращается к непреходящим православным ценностям и принимает помощь их носителя –Русской Православной Церкви, как это было в годы Великой Отечественной войны и при угрозах послевоенному мирному существованию. Жаль вот только благодарности властей при этом хватало ненадолго.
А «непослушного архиепископа» Патриарх Алексий так и не уволил, и Лука (Войно-Ясенецкий) занимал должность управляющего Крымской епархией до самой своей смерти в 1961 году.
