ВЕРНУТЬ НЕЛЬЗЯ?

Дело №9… Год 1944-ый. С него начинаем отсчет проекта «Церковь верных», который знакомит нас с ранее засекреченными архивными материалами о церковной жизни в военные и послевоенные годы, время короткого и довольно условного потепления в отношениях советского государства и верующего сообщества. Отчеты уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви (далее – Совета). Доклады, таблицы, служебные записки, инструктивные письма, бланки, штампы… За этими кипами казенной документации – судьбы целых православных общин, черные дыры в истории православных святынь, личные драмы, трагедии священнических семей.

После многолетнего разорения храмов и репрессий в отношении верующих в годы Великой Отечественной Советский Союз неожиданно смягчает антирелигиозную политику. Властям сложно игнорировать тот факт, что перед лицом внешнего врага от Церкви больше пользы, нежели угрозы. Она объединяет людей, повышает их патриотизм и национальное самосознание, молитвенно и материально поддерживает страну в борьбе с захватчиком.

Вероятно, была и другая причина этой «оттепели». Советскому аппарату было необходимо показать себя с лучшей стороны перед союзниками по антигитлеровской коалиции. 

Переломным стал 1943-й год. В кратчайший срок Иосифом Сталиным был согласован вопрос о возобновлении патриаршества, отмененного еще при Петре I. Патриархом Московским и всея Руси 12 сентября 1943 года был избран митрополит Сергий (Страгородский). А 28 ноября того же года было принято постановление СНК СССР № 1325 «О порядке открытия церквей».

Можно задаться вопросом: а нужно ли это было самим советским гражданам, которые за годы яростной антирелигиозной пропаганды, может, и позабыли, как крестное знамение совершать – что уж говорить об открытом участии в церковных таинствах! Но, как оказалось (и тому есть документальное подтверждение), многие не забыли. Лишенные возможности совершать обряды и посещать храмы, миллионы людей просто запрятали веру в Христа в глубины сердец – и там хранили. Сыграла свою роль и война: в смертельно опасных ситуациях немало молодых бойцов, даже убежденных комсомольцев, осознали, что жизнь каждого человека в руках Бога, и уверовали в Него.

Масштабы разрушения

Издавая постановлением №1325, советские власти как бы дали разрешение на возвращение верующих в храмы. Но на деле в жизни Церкви произошли лишь незначительные улучшения. изменилась незначительно. И идти молиться православным по-прежнему некуда. Тысячи храмов, освящавших и украшавших Русскую землю, частично разрушены войной, но в большей степени – осквернены самими хозяевами страны или, заброшенные, разрушаются от бесхозяйственности. А нет храмов – нет священников. Одни сгинули в богоборческую кампанию, другие скитаются по ссылкам, третьим запрещено служить

Из хранящихся в Государственном архиве РФ переписки с уполномоченными Совета и их отчетов о работе и положении деятельности РПЦ по РСФСР за III квартал 1944 года узнаем, что, к примеру: в Мордовской АССР к концу сентября 1944 года к совершению служб  были допущены три священника, один диакон, один псаломщик (Ф. 6991. Оп. 1. Д. 9. Л. 57-62); в Тамбовской области – один епископ, девять священников, три диакона  и один псаломщик (Ф. 6991. Оп. 1. Д. 9. Л. 11-18); в Москве и во всей Московской области легально служат три епископа, 236 священников, 46  диаконов и 11 псаломщиков (Ф. 6991. Оп. 1. Д. 9. Л. 127). Московская статистика могла бы удовлетворить духовные потребности жителей небольшого района, но никак не огромное по численности население столицы и всего относимого к ней региона.

Из названных уже документов вырисовывается и общая картина в отношении действующих на начало октября 1944 года храмов. Показатели по всем областям и республикам схожи, поэтому приведем цифры лишь трех разноплановых субъектов РСФСР. Итак, в Мордовской АССР – один действующий храм, 431 не действуют, из них 392 занято под хозяйственные и прочие нужды. В Тамбовской области – три действующих храма, 331 – не действуют, из них 225 – занято советскими организациями и учреждениями. В 44-х районах и трех городах этой же области храмов нет совсем. В Москве и Московской области действует всего 167 православных храмов, 1385 не действует, из них 1078 занято под организации и учреждения. Районов, где храмов нет вообще, в Москве восемь, в области – 22.

Возможно, советские органы искренне верили, что, закрывая храмы, они автоматически закрывают для себя изрядно поднадоевший религиозный вопрос. Но снять его с повестки дня никак не удавалось: слишком тревожные сигналы поступали со всех уголков страны от уполномоченных Совета, сообщающих об активности верующих на местах, острой нехватке для них молитвенных помещений и даже ряде трагических случаев, с этим связанных. Так, уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР по Ивановской области Виноградов сообщает в Москву следующее: «Посещаемость церкви в пасхальные дни имеется следующая: в Палехском районе в с. Красном вместимость церкви 300 человек, присутствовало на церковной службе свыше 1000 человек, причем во время службы закрыли двери главного входа. Кто-то крикнул «горим», в церкви поднялась паника, два запасных выхода оказались запертыми снаружи, во время паники раздавлены насмерть две старухи и одна девочка 13 лет, имеется много раненых граждан. В г. Владимире в Успенском соборе на пасхальной службе присутствовало свыше 8000 человек при вместимости 4000 человек. В с. Эдемском Камешковского района присутствовало около 1500 человек, вместимость 400 человек. В с. Холуй Южского района присутствовало около 1500 человек, вместимость церкви 350 чел. В Гаврилово-Посаде в церкви присутствовало свыше 1000 человек, вместимость церкви 200 человек. Такое явление надо отметить во всех церквях области» (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 9. Л. 10-10 об).

Волокита на местах: по халатности или идейным соображениям?

Использование зданий храмов в хозяйственных и прочих нуждах в СССР носит массовый характер. И это, как подтверждают архивные дела с отчетами уполномоченных Совета, один из поводов для отказа верующим в открытии домов молитвы. Так, член Совета по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР Георгий Уткин докладывает руководству Совета: «при ознакомлении с материалами по вопросу об открытии церквей в г. Москве мною установлено следующее: в течение 1944 года по г. Москве возбуждены ходатайства об открытии 10 церквей… Церковные здания, о которых верующие возбуждают ходатайства, заняты для хозяйственных и культурных надобностей. Все ходатайства верующих по г. Москве решением Моссовета отклонены». Уткин считает достаточной для аргументации отказа на обращение верующих подобную формулировку: «церковные здания или переоборудованы, или не могут быть освобождены» (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 9. Л. 125-126).

Передача храмов под склады, библиотеки, клубы отдыха, детские сады и прочие нужды продолжается и в 1944  году. Так, в августе этого года председатель Исполнительного комитета Ивановского областного совета депутатов трудящихся по городу Иваново получает от заместителя председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Константина Зайцева разрешение использовать храм в городе Гороховце под пекарню для воинской части, уверяя, что «одной действующей церкви в городе вполне достаточно» (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 9. Л. 27-29).

И все-таки массовому возвращению молитвы в оскверненные храмы мешали не только военная разруха и материальные трудности страны. Нередко судьбу церкви и целой общины решал банальный человеческий фактор. За ошибки в принятии решений или нарушение постановлений сверху чиновники других подразделений госаппарата или представители местных органов власти могли лишиться партбилета, свободы, а то и жизни. В работе же Совета по делам Русской Православной Церкви на неразборчивость или нерасторопность отдельно взятых управленцев смотрели более чем лояльно. Вот и вышеназванное постановление №1325 многие партийцы исполнять не спешили. И не боялись за это наказания. Объяснить такую дерзость можно лишь соблюдением негласной, но четко уясненной на местах «линии партии».

Так, в личной переписке с председателем Совета  Георгием  Карповым  заместитель председателя СНК Вячеслав Молотов, формально подчиняясь решению правительства о необходимости открытия церквей, все же рекомендует сдерживать этот процесс. И это сделать несложно: возможность бесконечной волокиты в решении судьбы большинства ходатайств верующих заложена в самом тексте документа постановления № 1325, гласившем: предварительное заключение об открытии храмов выносится местными органами управления, которые по разным причинам могут в этом отказать. И только положительно принятое решение о возвращении верующим дома молитвы, с убедительной аргументацией, должно быть направлено в Совет по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР, согласие которого, в свою очередь, вступит в силу лишь при одобрении самого Совнаркома. Таким образом, отказать в открытии храма было и легче и приятнее, тем более что среди партийного руководства встречалось действительно немало убежденных, идейных врагов Церкви. Им оставалось только находить формальные причины отказа в открытии храма или растянуть бумажную волокиту, с этим связанную, на месяцы и годы.

Переписка  Совета по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР  со своими представителями в регионах, с органами власти на местах выявляет множество искусственно создаваемых возвращению верующих на литургии препон.  

Так, уполномоченный СНК по Мордовской АССР Мельгунов  докладывает в Совет: «Задержка рассмотрения заявления верующих Мордовской АССА объясняется тем, что многие председатели исполкомов райсоветов задерживают предоставление материала проверки заявлений верующих. Мною были разосланы напоминания, в которых указывалось председателям райисполкомов, что задержка ими проверки заявлений верующих не дает возможность рассматривать эти заявления на СНК и тем самым создает нарекание со стороны верующих и влечет к повторному ходатайству их, а также жалобам руководителям партии и правительства. После напоминаний материалы проверки выслали лишь два председателя из 15» (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 9. Л. 57-62). «Разосланы напоминания» – как видим, более серьезного взыскания за игнорирование Постановления правительства для местных руководителей в советском госаппарате не нашлось.

«Контрреволюционное дело»

Представители местных советских органов не спешат расставаться с политикой подавления Церкви – угрожают отдельным верующим и их уполномоченным, ходатайствующим об открытии церквей судом, арестом и другими карами или обвиняют верующих в контрреволюции.

Уполномоченный  по Татарской АССР Горбачев докладывает Совету: «по заявлению уполномоченного от группы верующих с. Больше-Фролово Буинского р-на Самсоновой председатель сельского совета т. Тарасов угрожает верующим: «Кто будет ставить вопрос об открытии церкви и создании религиозной общины, того посадят в тюрьму. В  г. Наб. Челны, после того как на имя исполкома Горсовета было подано заявление верующими с просьбой открыть церковь, уполномоченные от группы верующих были вызваны в РО НКВД, где получили серьезное предупреждение, если они не оставят своей инициативы» (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 9. Л. 66-70).

А в докладе уполномоченного Совета при Новосибирском облисполкоме  Созоненока такие сведения: «Верующие с. Бобровка Сузунского района Ноосибирской области в своем ходатайстве от открытии церкви жалуются на то, что председатель райисполкома и председатель Бобровского сельсовета тормозят продвижение их ходатайства об открытии церкви и списков верующих по тем причинам, что списки якобы составлены неправильно. Согласно заявления, предсельсовета якобы грозил уполномоченной верующих гр-ке Руденской предать ее суду за то, что она взялась хлопотать об открытии церкви. Гр-ка Руденская при личной беседе со мною в г. Новосибирске, куда она приехала по поручению верующих, подтвердила, что действительно председатель Бобровского сельсовета Мышланов грозил ей судом, говорил при этом: «это вы контрреволюционное дело затеяли». Руденская заявила, кроме того, что тов. Мышланов, узнав, что заявление об открытии церкви подписала депутат сельсовета Речкина, заявил при верующих: «завтра же выброшу Речкину из депутатов и опубликую в газете» (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 9. Л. 87-100).

Конец короткой передышке

Такая двойственная политика со стороны советских и партийных органов привела к очень  скромному результату в работе по открытию храмов. Из доклада  Карпова начальнику отдела  пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Александрову о деятельности РПЦ в СССР от 30 августа 1945 г следует, что «всего за 1944-1945 г.г. в Совет поступило 5770 заявлений об открытии церквей, а удовлетворено из них 414, отклонено на местах 3850 и находятся на рассмотрении 1506 заявлений».

На примере одной области итоги работы по открытию храмов в военное и послевоенное время  выглядят следующим образом. С 1 января 1944-го по 1947 годы, по заключениям Молотовского (ныне Пермская область) облисполкома и по представлению Совета  по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР, Совнарком, а затем Совет министров СССР разрешили открыть 39 церквей, а именно: в 1944 году – 17, в 1945 – 15, в 1946 – четыре и в 1947 – три.

«Оттепель» в отношении советского государства к жизни верующих продлилась недолго – до 1948 года, когда, по ряду причин, пропала острая заинтересованность правительства СССР во взаимодействии с Церковью. С осени 1948 года до смерти Иосифа Сталина правительство не разрешило открыть ни одного храма. Участились аресты священнослужителей.

 

Автор: Евгения Карезина