ПЯТОЕ КОЛЕСО ПАТРИОТИЗМА

 

В один прекрасный день 23 марта 1944 года, вскоре после объявления нового курса советского правительства на свободу вероисповедания, в кабинет главного посредника между атеистической властью и Церковью  председателя Совета по делам РПЦ при Совете министров СССР Георгия Карпова — явился молодой человек. Он был уверен в значимости предложения, которое он нес на суд чиновника. Дословный протокол этой встречи ныне хранится в массиве документов Государственного архива РФ.

Продолжатель славного рода

Посетитель оказался ни много ни мало внучатым племянником знаменитого Александра Николаевича Островского. Довольно разветвленный род Островских внес значительный вклад в историю и культуру России – продолжить эту миссию, видимо, собирался и 21-летний Михаил Андреевич Островский, младший сын племянника драматурга — Андрея Андреевича, «крупного деятеля в области кредита и денежного обращения», скончавшегося еще в молодом 38-летнем возрасте.

Кстати, родился Михаил 29 сентября 1923 года в Москве, в доме 20, что на улице Кропоткина, где ныне как раз располагался Совет по делам Церкви и куда он теперь явился в качестве посетителя.

Разговор о цели визита Михаил предварил перечислением заслуг своего рода, начиная с боевых заслуг брата и сестры, заканчивая духовными своими корнями, вплоть до митрополита Филарета (Дроздова) — по отцу, и запорожских казаков — по матери. Сам представитель династии, впрочем, ничем отличиться не успел. После школы готовился к поступлению в вуз, но война разрушила планы: квартира и все имущество пропали при бомбардировке, и, чтобы поддержать больную мать, Миша устроился на работу продолжая заниматься самообразованием в области гуманитарных наук. Известие о смерти близких родственников во время блокады Ленинграда подкосило впечатлительного юношу: он серьезно заболел. Но, учитывая заслуги его семьи перед Родиной, правительство назначило ему персональную пенсию, и это, видимо, вдохновило его на интеллектуальный труд во благо Отечества. В Совет по делам Церкви он обратился с идеей организации в СССР Союза христианской молодежи.

Христианство без религиозной подоплеки?

По его проекту, Союз должен был быть светской, не зависящей от Церкви организацией. Такие были в Великобритании, Америке и других союзных с СССР странах. «Программа Союза должна основываться на базе 1) глубокой любви к Родине и вере; 2) воспитания молодежи в духе советского патриотизма», — заявил Островский Карпову. Как видим, ни о какой религиозной подоплеке даже речи не шло…

«Часто при встречах с представителями Русской Церкви, а также с другими гражданами Советского Союза, — аргументирует он, — иностранные журналисты спрашивают, существует ли в СССР христианская молодежь? Вероятно, им отвечали не совсем отрицательно, что повлекло за собой мнение, что в СССР такая молодежь есть, и /…/ обращение христианской молодежи Великобритании, опубликованное в третьем номере «Журнала Московской патриархии» (15 ноября 1943 г.). Ответ на это обращение, посланное еще 22 декабря 1942 года, христианская молодежь Великобритании ожидает и по сей день. Вероятно, длительное и весьма нелюбезное молчание по отношению к молодежи Великобритании … вызывает у некоторых недоумение, а у других, враждебно настроенных, злорадство и поводы к пересудам».

И вот Союз должен был объединить весь возрастной контингент от 16 до 26 лет, вне зависимости от пола и национальности, а не только студентов духовных учебных заведений. Основными задачами Союза Михаил Островский назвал сбор средств на военные нужды, шефство над сиротами, инвалидами и ранеными, патриотическую работу с младшим поколением, а также его связь с русской и зарубежной христианской молодежью, находящейся за границей нашей страны.

Инициатором создания Союза Островский решился выступить сам. Московская патриархия, в лице митрополита Крутицкого Николая (Ярушевича) его идею продвигать отказалась с формулировкой: «Островский сам непосредственно должен добиваться аудиенции в Совете по делам Православной Церкви и не избирать нас посредниками в этом деле».

К слову, в 1942 году под редакцией митрополита Николая, впоследствии первого председателя Отдела внешних церковных сношений, вышла книга «Правда о религии России», где отрицались факты гонений на Церковь со стороны большевиков. Священство, поневоле близкое к власти, хоть и мало верило в успех Союза христианской молодежи, но не препятствовало начинанию: может, хотя бы из соображений международного имиджа органы рассмотрят этот проект?

«Всем известная истина» на перепроверке

Второй целью визита Михаила Островского в высокую инстанцию было получение разрешения на публикацию написанной им статьи о свободе Церкви в СССР –  в «Журнале Московской патриархии» или в любом другом советском журнале.

О чем статья? Начитавшись кривотолков в иностранной прессе о политике Советов по отношению к Церкви и религии, автор берет под сомнение «всем известную истину», что «никакого ограничения свободы отправления религиозных обрядов в СССР со стороны большевиков никогда не было». Он обращается к статье Сталина «Головокружение от успехов» в труде «Вопросы ленинизма», где вождь пролетариата пишет: «репрессии по отношению к Церкви есть не политика руководства советской власти, а политика ее врагов, политика разложения и дискредитации».

После этого, резюмирует уже Островский, остается только объяснить, кто же подвергал репрессиям Церковь и ее служителей, кто был вдохновителем этой кампании и для чего эта кампания проводилась. «Ответ на это дает русская история, — заявляет молодой человек и добавляет: — Материал по вопросам вражеской деятельности в этой отрасли, который может служить дополнительной иллюстрацией к данной статье, находится в огромном количестве в старых газетах, журналах, а также во всевозможных актах, делах и протоколах, находящихся в архивах советских учреждений».

«Патриотизма и без Церкви – через край»

В выверенных канцелярских формулировках беседы явственно просматривается то снисхождение, с которым опытный и не лишенный простых человеческих проявлений чиновник отнесся к молодому человеку. Он говорит с ним в деловой манере, приводя нужные аргументы, при этом словно отечески улыбается и безрассудной смелости (попробовал бы этот правдолюб прийти со своими идеями в 1937-м…), и его надеждам.

Что ответил Карпов Островскому? Идею Союза христианской молодежи, конечно, отверг, считая «саму постановку вопроса об организации этого союза неправильной, т. к. патриотические чувства среди молодежи, нравственное воспитание молодежи, любовь к Родине, ненависть к врагу, — все это проводится в наших советских школах и стоит на должном уровне». Кому нужна эта лишняя, церковная подпорка для патриотизма, которого в стране, ведущей справедливую, священную войну, и так через край? Еще не хватало, чтобы Церковь использовала патриотические чувства в интересах собственной пропаганды. Карпов мягко намекает молодому человеку на его тактический прокол: не тот аргумент вы избрали, дорогой товарищ.

«Что касается религиозной части молодежи и удовлетворения ее религиозных чувств, они находят это в церквах, а та молодежь, которая имеет желание получить богословское образование, может его получить в организуемом богословском институте», — добавляет председатель Совета.

В ход пошли и как бы юридические обоснования, мол, Церковь законом отделена от государства, и как не имела, так и не может иметь внутри себя каких-либо организаций. При такой постановке вопроса разговор получается коротким.

Ну, а что касается статьи… Недавний чекист, замеченный в жестких методах борьбы с антисоветским элементом, председатель Совета с текстом ознакомился и просто ответил, что не рекомендует обращаться с ним «в редакции каких-либо журналов», так как считает, что «вопрос взаимоотношений между Церковью и Советским государством достаточно ясен для всех, как в СССР, так и за границей». Не лезь, дружок, глубоко, а то, глядишь, и впрямь докопаешься до имен тех, кто проводил репрессии против духовенства…

Здоров, но с отклонениями

Что еще беспокоило Михаила Островского, так это возможность проникновения в среду духовенства комсомольского, атеистического по сути, элемента и вопрос политической ангажированности Патриарха Сергия (Страгородского). Он напрямую спрашивает об этом Карпова. «Я знаю, среди лиц, с которыми я общаюсь, ходит мнение, что богословский институт будет укомплектован комсомольцами, которые будут скрывать свою принадлежность к комсомолу, и таким путем будут готовиться новые кадры духовенства», — передает протокол встречи. Высокий чиновник разуверяет молодого человека: «Кто же именно держится такого мнения, явно неверного?», и тот осмотрительно не называет имен: «Так говорят многие из религиозной молодежи».

«Эти же лица говорят о Патриархе, что он Патриарх только потому, что собирает деньги для государства. Я хожу по церквам и так это слышу, — не унимался посетитель. — Там же, в церквах, я убедился, что молодежи мало в церквах, хотя и больше, чем до войны. Вот если бы я организовал Союз православной молодежи, то мой союз сперва бы объединил бы десятки церквей, а через год-два — тысячи молодежи, и думаю, что это для государства будет полезно».

Карпов, словно благоволя к неопытному интеллигенту, в своем отчете в НКВД старается выставить его проекты в качестве благоглупости. Он даже добавляет: «Островский производит впечатление физически здорового молодого человека, но в психическом отношении, видимо, с отклонениями от нормы», мол, «нигде не учится и не работает и живет на персональную пенсию», кроме того, «освобожден от призыва по болезни (уточнять я не стал)». С таким грифом неполноценности идея об организации Союза православной молодежи в СССР и заглохла в самом своем зародыше.

По материалам переписки Совета по делам РПЦ с органами НКГБ — НКВД

(ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 454. Д. 3. Л. 13–15).

Текст: Лилия Шабловская