«ШАЛЯПИН ЦЕРКОВНОГО ПЕНИЯ»

Михаил Холмогоров был удивительным исполнителем церковной музыки. Современники сравнивали его сильный голос со звуками органа. А сам он говорил: «Когда стоишь на амвоне, всегда надо помнить, что перед тобой – Господь Бог, а за тобой – верующий народ».

Михаил Кузьмич Холмогоров, известный московский протодиакон и выдающийся исполнитель духовной музыки, запомнился в творческой столичной среде первой половины XX века и как певец светских вокальных партий. Современники называли Холмогорова «церковным Шаляпиным». Да и сам Федор Иванович признавался коллеге: «Мишенька, мне бы твой голос – я бы весь мир перевернул!»

Друзья описывали его так: отец Михаил был высок ростом, с большой головой, рыжими волосами и бородой. Некрасив, по современным меркам, но ценителями его певческого таланта и необычайно доброго искренне верующего сердца эти мерки и не применялись.

Трижды Павел Корин писал Михаила Холмогорова для своей неоконченной картины «Русь уходящая» («Реквием»): в 1929, 1933 и 1935 годах. Но, как многие потом замечали, художнику не удалось передать свойственные этой личности душевное тепло и обаяние.

Бас из семьи потомственных церковнослужителей

Михаил Кузьмич Холмогоров родился 29 августа 1870 года в подмосковном селе Гребневе в семье священника. В роду отца с 1740 года в каждом поколении были священнослужители.

По воспоминаниям односельчан, уже будучи известным протодиаконом, отец Михаил не пропускал ни одного престольного праздника на малой родине. Приезжал ежегодно 10 августа, в день памяти Гребневской иконы Божией Матери, служил в храме, а после присоединялся к крестному ходу.

Московскую духовную семинарию он окончил в 1891 году, а по окончании учебы его определили псаломщиком «к Московской Георгиевской, в Грузинах, церкви». Он был назначен в храм великомученика Никиты на Старой Басманной. 13 июня 1910 года Епископом Дмитровским Трифоном (Туркестановым) была проведена его диаконская хиротония.

В 1908 году Михаил Кузьмич обвенчался с Марией Васильевной Овсянниковой. Ее предки были прежде крепостными князей Голицыных. Брак этот был счастливым и долгим, хотя старость протодиакону, через 30 с лишним лет овдовевшему, пришлось доживать без своей любимой половины.  

Народная слава Кузьмича

Службы с его участием пользовались особой популярностью: их стали посещать не только прихожане, но и любители церковного пения. Люди съезжались со всей Москвы, чтобы послушать пение отца Михаила. Нередко в храме можно было услышать восклицания: «А у нас завтра Холмогоров служить будет!» или: «Кузьмич служит».

Он обладал искренним благочестием, замечательным врожденным талантом и исключительным по силе голосом. Его служение отличалось проникновенностью, четким произношением, а пение было выразительным.

Один из показательных фактов его профессиональной биографии: 29 марта 1925 года в Донском монастыре протодиакон Михаил принял участие в соборном служении торжественной панихиды у гроба почившего патриарха Тихона.

Отец Михаил прослужил в храме на Старой Басманной улице до самого его закрытия советской властью. Позже состоял при Вознесенской церкви на Земляном Валу, пока не опечатали и ее.

Жизнь светская

В трудные 1920-е годы, чтобы прокормить семью и четверых детей, Михаил Кузьмич был вынужден поступить в известный в то время хор Ивана Юхова. Известно, что Холмогоров был первым протодиаконом, исполнившим ектению Павла Чеснокова, написанную для хора и баса-солиста.

Отец Михаил нередко получал приглашения петь на оперной сцене, но всегда отказывался от таких предложений. При этом он участвовал в концертах с Первым государственным хором (теперь это Государственная республиканская академическая хоровая капелла имени А. А. Юрлова). Бескорыстно выступал на благотворительных концертах для помощи беспризорникам, нуждающимся семьям.

Свои выступления на светских вечерах Холмогоров обычно начинал с романса «Я вас любил…» – как он говорил, «для распеву». Потом исполнял известные романсы композиторов Даргомыжского, Чайковского, Мусоргского и популярные партии из русских опер.

Его современник, историк Василий Алексеев с восхищением вспоминал о встрече с ним:

«Очень прямой, на полголовы выше толпы, спокойный и необыкновенно величественный отец Михаил запоминался с первого взгляда… величия, подобного холмогоровскому, не было ни у кого другого… Жесты Холмогорова напоминали жесты апостолов в «Тайной вечере» Леонардо… Отец Михаил возвратился к роялю… «Благославляю вас, леса», – запел Холмогоров. И уже виделся святой Иоанн Дамаскин, уходящий от роскоши дворца, славящий творение Божие… Вышел я от Холмогорова ошеломленный, с ощущением какой-то прочной полноты в сердце. Позднее, в концлагере, полярными зимними ночами, когда казалось, что и природа вот-вот расколется от холода, я вспоминал голос Холмогорова, и от этого становилось теплее…»

В «мертвом доме»

После проведения в Москве паспортизации в 1933 году большинству из представителей московского духовенства было запрещено проживать в столице. Михаил Кузьмич поселился в Подмосковье, в Листвянах. А с ноября 1934 года служил в Пушкинской церкви.

В 1938 году его арестовали по ложному обвинению в террористической деятельности (донос написал сосед, чтобы улучшить свою жилплощадь), целью которой, якобы, было покушение на жизнь вождя. Приговорили к четырем годам лишения свободы. Однако приговор был обжалован. Михаил Кузьмич просидел в Бутырской тюрьме ровно год, до августа 1939-го. Позже Холмогоров говорил, что в «Мертвом доме» ему было очень тяжело, но он благодарит за это испытание Бога: «Иначе мне совестно было бы смотреть людям в глаза. Как же так? Мои коллеги, такие же ни в чем не повинные, как и я, страдают, а я – нет?» Даже находясь в переполненной камере, он продолжал совершать службы.

После тюрьмы ему предлагали службу в другом поселении, но Холмогоров отказался. Тюрьма подкосила его здоровье (за это время умерла его жена, пропал и потом долго восстанавливался голос), поэтому он получил позволение временно «уйти в заштат».

ПОДЗАГ Как рыжебородый «царь» помог в войну

Во время Великой Отечественной войны отец Михаил жил с семьей сына Василия, которого вскоре забрали рядовым на фронт. В 1942 году на него пришла похоронка. Чтобы прокормить внука и невестку в голодную пору, он, как представитель Церкви лишенный государственной пенсии, продал Третьяковской галерее свой портрет работы Михаила Нестерова, который долго скрывал. Протодиакон когда-то позировал художнику для картины «На Руси»: Михаил Кузьмич изображен в центральной части полотна в образе царя.

Холмогоров так отзывался об этой работе: «Ну, представьте себе провинциальный крестный ход (для московского протодиакона все, что находится за городом, покрывалось словом «провинция» – ред.). Всех изобразил Михаил Васильевич: и народ, и святых, и интеллигенцию. Даже Достоевского и Льва Николаевича. Льва-то Николаевича, правда, совсем с краю поставил, ну а меня московским царем одел – в самой середине, с рыжей-то бородой».

В это время он уже снова служил – по выходным и на большие праздники в церкви Воскресения Словущего в Филипповском переулке на Арбате. Холмогоров позже рассказывал, что во время войны, когда он ходил со свечой по храму, сочувствующие прихожане, нарушая правила всенощного бдения, старались сунуть ему в свободную руку кусочек хлеба или сахара.

Сохранилась запись, что в феврале 1945 года отец Михаил принимал участие в богослужении по случаю интронизации патриарха Алексия I.

Иноверные шли в православный храм на голос

Даже в семьдесят лет он не растерял силу голоса и мог перекрыть хор в 400 человек. Хотя к концу жизни, конечно же, силы были уже не те. При всей внешней простоте и поведении, лишенном манерности, в нем порой проявлялись старомодный светский артистизм и благородство.

Отец Михаил мог добродушно пошутить, чтобы вызвать улыбку у собеседника, – развеселить человека считал богоугодным делом. «Самый тяжкий грех – уныние», –повторял он. После службы всегда искренне благодарил певчих, поздравлял их с праздниками. С самоиронией относился к своему солидному возрасту, называя себя и своих ровесников «молодой гвардией».

В его бытовой речи мягко звучали уменьшительные суффиксы, но без елея, словно он стремился сгладить официальные понятия: «обеденка», «правильце». Незлобивый характер чувствовали окружающие, поэтому, когда он приходил на службу, лица окружающих людей светлели, становились добрее. Как рассказывали друзья, Холмогоров ни о ком не говорил плохого, никого не осуждал, был терпим к представителям иных национальностей и религий. Нередко в храм специально приходили иностранцы, чтобы послушать Михаила Кузьмича.

До последних дней он продолжал дружить с людьми науки и искусства, московской интеллигенцией. Они приглашали Холмогорова домой, провести праздничный обряд, или на званый вечер. Даже когда он уже не пел, общение с ним для окружающих было духовной радостью.

 

Скромные проводы

Во время службы, в начале марта 1951 года, у него случился сердечный приступ. Холмогорова отвезли на квартиру к дочери. Врачи пытались помочь, но сердце не справлялось. Все понимая, отец Михаил просил пригласить священника, исповедался и причастился. Протодиакон Михаил Кузьмич Холмогоров скончался 8 марта 1951 года в окружении семьи.

Художник Павел Корин написал тогда в дневнике: «Умер Михаил Кузьмич Холмогоров, хороший, милый, добрый друг. Какое человеческое достоинство и какая скромность. Сколько просидели и проговорили мы с ним вечеров…».

Отпевали отца Михаила в московском Воскресенском храме, скромно и торжественно, всего два приходских священника. Из патриархии тогда никто не приехал. По собственной инициативе принял участие в церемонии очень известный в 1920-е годы московский протодиакон Владимир Дмитриевич Прокимнов. По воспоминаниям очевидцев, церковь при отпевании Холмогорова была заполнена прихожанами, любившими его. Многие плакали.

Протодиакон Михаил был похоронен на 13-м участке Введенского (Немецкого) кладбища Москвы. На белом мраморном кресте выбиты слова, характеризующие его путь и преданное служение:

«И всю красоту, музыкальность искусства,
И голос прекрасный, что Бог тебе дал,
Ты с верой глубокой и радостным чувством
С амвона пред нами всегда изливал».

Автор: Ольга Плаксунова