Крестные ходы не ходить, молебны на улице не служить, требы не совершать – и многие другие примеры «невмешательства» в дела Церкви
Отчет как отчет. Сколько их председатель Совета по делам Русской Православной Церкви (далее – Совет) Георгий Карпов отправлял в послевоенные годы руководству советского правительства! Но среди множества проходных документов этот привлекает некоторой программной направленностью. Вводная часть и первый раздел донесения проливают свет на такой неоднозначный вопрос, как отношения Церкви и государства в послевоенный период.
Из отчета о работе Совета за 1948 год и 1-й квартал 1949 года:
«Руководствуясь Положением о Совете и указаниями Правительства СССР, прежде всего основными, принципиальными указаниями:
а) не представлять собою обер-прокурора, т.е. не вмешиваться в административную и, тем более, в каноническую и догматическую жизнь церкви;
б) не принимать самостоятельных решений, а обо всем докладывать и получать указания от Правительства, – Совет в своей практической работе:
– осуществлял связь между правительством Союза и патриархом Московским и всея Руси;
– наблюдал за проведением в жизнь постановлений правительства, относящихся к Русской Православной церкви;
– представлял на рассмотрение правительства свои предложения, относящиеся к церкви, и ходатайства патриарха;
– информировал ЦК ВКП(б) и правительство о положении и деятельности церкви и направлял работу уполномоченных Совета при обл(край)исполкомах и Советах Министров республик.
/…/ Исходя из замечаний, сделанных на секретариате ЦК ВКП(б) в октябре месяце 1947 года, Совет свою работу за отчетный период проводил под знаком известного ограничения деятельности церкви. Это ограничение касалось многих сторон деятельности православной церкви и проводилось всеми доступными Совету способами.
В первую очередь это нашло свое отражение в резком сокращении количества открываемых церквей и молитвенных домов по ходатайствам групп верующих» (здесь и далее: ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 452, Л. 67-76).
Фрагмент документа
Пункт «а» решили пропустить
Сложно понять, что Карпов, говоря о «принципиально важных указаниях» правительства Совету, понимает в пункте «а» под невмешательством в административную и каноническую деятельность Церкви. Может, назначение священников и даже иерархов, угодных правительству? Или запрет на проведение традиционных видов треб и молений? В своем докладе председатель Совета этой части Положения о своем ведомстве особого внимания не уделяет. Главная задача, поставленная перед ним правительством на текущий момент, – это «ограничение деятельности церкви», и он с гордостью рапортует о ее исполнении.
«Если в 1946 году Советом было открыто с разрешения правительства СССР 369 церквей, а в 1947 – 185 церквей, то в первом квартале 1948 года лишь 28 церквей. Таким образом, уже в течение года не открыто ни одной церкви.
Наряду с этим за отчетный период общее количество действующих церквей сократилось на 255 единиц, в том числе 151 здание, занятое под церкви и молитвенные дома в период немецкой оккупации, было изъято и передано для использования по прямому назначению.
По ходатайствам облисполкомов Советом было разрешено за год переоборудовать под культурные и хозяйственные цели 22 пустующих церковных здания. За это же время ликвидировано (закрыто) 5 монастырей.
В качестве также одного из ограничительных мероприятий Советом было дано указание уполномоченным на местах использовать существующие паспортные ограничения и не регистрировать в режимных городах и местностях священнослужителей, ранее судившихся по статьям УК о контрреволюционных преступлениях, если нет особых ходатайств со стороны органов МГБ, а также рекомендовать управляющим епархиями не посвящать таких лиц в священнический сан».
Все в пределах прихода
Председатель Совета продолжает в своем донесении:
«В процессе наблюдения за деятельностью церкви через уполномоченных Совета на местах была установлена тенденция церкви усилить свою деятельность, расширить свое влияние на население и оживить религиозность: так, многие сельские священники, не ограничиваясь деятельностью в стенах храма, известную часть времени проводили в разъездах по селам и деревням, главным образом там, где нет действующих церквей, и совершали массовые обряды крещения, отпевания, молебны поразным поводам и, попутно с этим, организуя верующих на подачу ходатайств об открытии церквей.
В ряде мест священники обслуживали по несколько церквей, в некоторых епархиях были так называемые разъездные священники. Со стороны отдельных священников были попытки в завуалированной форме преподавания детям «закона Божьего». Отдельные городские священники, с санкции архиереев, организовывали в церквах духовные концерты с привлечением большого количества слушателей.
Многие епархиальные архиереи организовывали частые выезды по приходам епархии со свитой духовенства, обставляя их с большой пышностью и устраивая торжественные богослужения, привлекающие много народа, в том числе и любопытствующих. Каждый такой выезд вызывал среди населения оживленный обмен мнений по поводу этого «события», что привлекало внимание к церкви.
Совет рекомендовал патриарху рассмотреть эти вопросы и принять соответствующие меры.
Согласившись с предложениями Совета, патриарх и Синод 24 августа 1948 года приняли первое постановление (№ 18), в котором предложено всем управляющим епархиями принять меры против исполнения молебствий под открытым небом (о дожде и т.п.), не допускать хождения с крестными ходами из села в село, не организовывать духовных концертов, а также указано о недопустимости преподавания вероучения детям, разъездов архиереев по церквам епархии в период полевых работ, и предлагалось прекратить «помпезность» при выездах.
В послании от 17 марта с.г. за № 420 патриарх напоминает всем архиереям – управляющим епархиями – о неуклонном выполнении постановления Синода от 24 августа 1948 года и обращает внимание архиереев на недопустимость со стороны священников по собственной инициативе совершать требы на дому у верующих без приглашения последними.
Одновременно в этом послании патриарх указывает на необходимость проведения ряда других мер, ограничивающих деятельность прихода «оградой церкви», а также говорит о роли и поведении духовенства»
Вероятно, по мнению Карпова, «рекомендации» Синоду и Патриарху о том, какие службы следует служить, какие требы выполнять, вмешательством в дела Церкви не считаются. Однако попробуй не выполнить эти «рекомендации»! Следуя им, то есть вынужденно Синод издает постановления, а Патриарх – указы об ограничении деятельности Церкви стенами храмов. Отчаянная попытка церковнослужителей обойти ограничительные меры с помощью грамотных формулировок в документах, конечно, прочитывается. К примеру, требы на дому нельзя совершать «по инициативе священников». То есть по приглашению и просьбе хозяев это делать не возбраняется?
Не обошел председатель Совета и вредоносные, по его мнению, проповеди священников и доложил о мерах по их ограничению; отрапортовал о сокращении выпуска религиозной литературы, планируемом сокращении сети духовных учебных заведений (а много ли их к этому времени открыть успели?!) и разработке мероприятий по ограничению деятельности и значения Троице-Сергиевой Лавры в городе Загорске.
Ничего личного
Итак, из документа видно, что к концу 40-х годов политику правительства в отношении РПЦ уже никак нельзя назвать дружественной и ранее сделанные шаги к возрождению в стране православия сменяются если не репрессиями, то устранением Церкви из всех сфер жизни. И эта политика реализуется на всех уровнях. На совещании, проведенном в декабре 1948 года в Киеве, всем уполномоченным Совета поставлена задача по ограничению деятельности Церкви.
Отчего же власти так опасаются возрождения и влияния Церкви внутри страны? Ведь силы-то их несопоставимы! С одной стороны огромные возможности развития светской культуры и антирелигиозной пропаганды на всех уровнях, с другой – разоренная и обескровленная репрессиями Церковь! Вероятно, есть хотя бы отдаленное понимание, за какой стороной была бы победа при честном противостоянии марксистско-ленинской идеологии и Евангельского учения.
Кстати, сам Карпов довольно доброжелательно относился к Церкви, ходатайствовал перед правительством в разрешении тех или иных ее проблем, за что и получал нарекания от товарищей по партии. Но, служба превыше всего. Ничего личного – задачи, поставленные партией и правительством, надо выполнять. А лучше – перевыполнять.
