ОШИБКА УПОЛНОМОЧЕННОГО

20 ноября 1944 года на рабочем столе председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Георгия Карпова, среди кипы входящей документации, оказалась копия «инструктивного письма № 1», разосланного по районным исполнительным комитетам области неким товарищем Созаненком. Уполномоченный Совета по Новосибирской области писал об ошибках, допускаемых местными органами в отношении верующих, а также неправильном их понимании религиозной политики государства. Письмо очень длинное, мы приведем лишь выдержки из него. Созаненок, по всей вероятности, не один рабочий день (возможно, и много ночей) провел в работе над этим обстоятельным документом. Мог ли он ожидать, что его бдительность и инициативность наверху не просто не оценят, а назовут ошибкой, серьезным политическим просчетом.

«Ряд неправильных действий» местных органов

Выдержка из «Инструктивного письма об ошибках и сложностях в работе контролирующих организаций, занимающихся вопросами религии» уполномоченного Совета по Новосибирской области Павла Созаненка:

«Организация при Совнаркоме ССР двух советов: по делам Русской Православной Церкви и по делам религиозных культов, разрешение правительства создать в Москве Святейший Синод, разрешенное правительством открытие некоторых церквей и молитвенных домов и факты патриотической деятельности духовенства и верующих – среди многих руководящих работников местных Советских органов вызывает ряд недоуменных, неясных вопросов и непонимание причин указанных выше мероприятий.

В ряде случаев это приводит к ошибкам и неправильным действиям в практических вопросах отношений между государством и церковью.

В одних случаях допускаются грубость, запугивания, оскорбления верующих, грубое нарушение законности, оскорбление религиозных чувств верующих и т.п. В других случаях – проявление готовности к удовлетворению всяких незаконных притязаний и требований верующих, духовенства и религиозных групп и обществ.

Имеются отдельные акты, когда представители местных советских органов угрожают отдельным верующим и их уполномоченным судом, расстрелом и арестом, запугивают НКВД или по поводу желания начать ходатайствовать об открытии церкви заявляют: «это контрреволюционное дело затевается», «я вам помолюсь, тогда узнаете!».

Наряду с этим имеются случаи, когда сельсоветы и их руководящий состав берут на себя инициативу созыва собрания верующих по вопросу открытия церкви и для такого собрания предоставляют помещения советских и культурных организаций (клубов, изб-читален и т.п.), когда местные советские органы разрешают незарегистрированным священнослужителям культа совершать религиозные требы и богослужения в домах верующих, восстанавливают бывшие церковные советы закрытых церквей и с ними поддерживают связь как с представителем верующих, т.е. фактически легализуют религиозную общину без предварительной регистрации общин у Уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви в Облисполкоме – и ряд других неправительственных действий.

В целях устранения ошибок и незаконных действий со стороны местных Советских органов в вопросах отношений между государством и церковью /…/ разъясняется: Указанные в начале письма мероприятия (организация при СНК СССР двух Советов, разрешение на создание святейшего Синода, открытие церквей) объясняются тем, что высшее духовенство православной церкви еще перед войной и, особенно в ходе отечественной войны, заняло патриотическую позицию, существенно изменив свое отношение к советской власти. В связи с этим правительство разрешает открытие некоторых церквей и молитвенных домов и регистрацию религиозных общин при открытых церквях и молитвенных домах.

Однако это не означает изменения изданных ранее основных законов, регулирующих отношения между государством и церковью /…/, которыми по-прежнему остаются декрет Советского Правительства от 23 января 1913 года «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» и 124 статья Конституции Союза Советских Социалистических Республик. В соответствии с ними, религиозные общины, церковные организации являются частным обществом, не пользующимся правом юридического лица, и деятельность их и служителей культа должна строго ограничиваться только вопросами религиозного культа. Значит религиозным общинам и служителям культа воспрещается какая бы то ни было производственная, торговая, воспитательная, лечебная и иная деятельность (за исключением сбора средств на патриотические цели). В частности не разрешается оказание помощи отдельным гражданам непосредственно из церковных сумм /…/.

В настоящее время в связи с активизацией верующих, добивающихся открытия православных церквей, местным Советам и органам необходимо усвоить те правительственные постановления, распоряжения, инструкции, которые по этому вопросу вынесены и изданы за последнее время. Порядок открытия церквей определен постановлением Совнаркома Союза ССР № 1825 от 28 ноября 1945 года (копия положения прилагается), которым в основанном следует руководствоваться в этом вопросе.

Согласно указанного положения (8-й пункт) местные Советские органы (сельсоветы, райисполкомы и горисполкомы) по поступающим заявлениям верующих об открытии церквей – своих решений не должны выносить, а обязаны заявления со своим заключением и справкой необходимых сведений выслать в Облисполком (Уполномоченному Совета по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР) /…/

Разрешать собрание верующих по вопросу об открытии церкви или для обсуждения других вопросов религиозного характера не следует до получения разрешения открыть церковь и справки о регистрации религиозной общины. Препятствовать подворному сбору подписей под заявлением – не следует.

Заявления верующих, ходатайствующих об открытии церквей необходимо высылать в Облисполком после необходимой проверки, не задерживая их длительное время у себя. Ненужная задержка заявлений и волокита с ними только раздражает верующих и вызывает справедливые нарекания их. При проверке заявлений, вызовах и разговорах с верующими и их уполномоченными необходимо быть вежливыми /…/». (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 9. Л. 179)

Внешняя подоплека

Кратко напомним о недолговременном «потеплении» в отношениях между Церковью и государством, наступившем с началом Великой Отечественной войны. Не желая лишиться поддержки Церкви, которая заняла патриотическую позицию и заявила о всесторонней поддержке в трудный для страны период и госаппарата, и простых граждан, руководство страны отказалось от курса на полное ее уничтожение. Началось  возобновление богослужений в некоторых храмах.

Однако, несмотря существенные изменения в церковной политике и официальную легализацию института Церкви в советском государстве, власть не собиралась отказываться от марксистско-ленинской идеологии, провозглашавшей беспощадную борьбу с «религиозными предрассудками».

14 сентября 1943 года был создан специальный орган, контролирующий деятельность Русской Православной Церкви  и осуществляющий  связь с ее руководством – Совет по делам Русской Православной Церкви при Совнаркоме СССР (далее «Совет»). Первым председателем Совета был назначен Георгий Григорьевич Карпов, 45-летний кадровый сотрудник НКГБ СССР в звании полковника. Со стороны правительства деятельность Совета в 1943–1945 годы курировал заместитель председателя Совета народных комиссаров СССР Вячеслав Михайлович  Молотов.

Согласно утвержденного Совнаркомом СССР 7 октября 1943 года  Положения Совет осуществлял взаимодействие с руководством РПЦ, контроль над выполнением законодательства в отношении Церкви и сбор всевозможных данных о религиозной деятельности и настроениях на местах. В структуру Совета входил центральный аппарат; в республиках, краях и областях действовало  более ста  уполномоченных.  Должность уполномоченного Совета по делам РПЦ при  Совнаркоме, позднее Совете Министров СССР просуществовала  с 1943 по 1990 годы. На этот пост назначался, как правило, выходец из рабоче-крестьянской среды, член ВКП(б)-КПСС, в военные годы чаще с невысоким уровнем образования (позднее стали преобладать люди с высшим образованием). Большинство уполномоченных имели опыт работы в органах НКВД-НКГБ (такова была первоначальная установка центра по подбору кадров).

Уполномоченные по делам религий должны были быть посредниками в отношениях между государством и Церковью, регулировать конфликты в сфере религиозной политики, спровоцированные органами власти на местах, в то же время  ограничивать религиозную активность верующих.

Трудная задача, требующая знаний законодательства, умения работать с людьми,  дипломатического подхода к решению вопросов.

Политический просчет?

Как же справлялись уполномоченные с выполнением столь разнообразных и противоречивых функций? Как показывают архивные документы Совета, открытые в рамках проекта «Церковь верных», справлялись не всегда и не все. Характерным примером тому служит разбирательство, которое последовало вслед за названным выше письмом уполномоченного Совета по Новосибирской области Сазоненка, направленного в Исполнительный Комитет Новосибирского Областного Совета депутатов трудящихся.

Он обращает внимание местных органов на серьезные нарушения в отношении с верующими. Тут и «грубость, запугивания, оскорбления верующих, грубое нарушение законности, оскорбление религиозных чувства верующих и т.п. » Однако, особого благорасположения к желающим открыть храмы уполномоченный тоже не проявляет, указывая местным властям на незаконное попустительство в этом вопросе.

Далее уполномоченный дает подробный «инструктаж» по поводу того, как реагировать на ходатайства религиозных общин и групп, желающих зарегистрировать приход.

Копию своего письма Павел Сазоненок отправляет Георгию Карпову, рапортуя, как положено, о проделанной работе. Однако вместо поощрения он получил от начальства настоящий «разнос».

Как следует из письма № 169 от 1 декабря 1944 года председателя Совета Карпова председателю Исполкома Новосибирского Областного Совета депутатов трудящихся Гришину (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 9. Л. 177), в вину уполномоченному вменялось то, что он без согласования с Советом  составил и разослал по районным исполнительным комитетам области инструктивное письмо, содержащее  «целый ряд серьезных ошибок не только по практическим вопросам работы, но и ошибок политического характера».

В чем же ошибался уполномоченный по Новосибирской области? Карпов перечисляет это по пунктам: «В самом начале письма (Сазоненка – Ред.) указывается, что «факты патриотической деятельности духовенства и верующих среди многих руководящих работников местных советских органов вызывают ряд недоуменных, неясных вопросов».

Совет считает такое утверждение не правильным и не допускает мысли, чтобы патриотическая деятельность верующих вызывала недоумение у местных работников. В письме содержится указание на то, что имеются отдельные факты, когда представители местных советских органов угрожают отдельным верующим и их уполномоченным, ходатайствующим об открытии церквей судом, арестом и другими угрозами, или обвиняют верующих в контрреволюции».

То есть уполномоченный констатирует факты непонимания местными властями политики партии по взаимоотношению с верующими, а начальство указывает ему на то, что таких фактов быть не может, потому что их быть не должно!

Далее Сазоненку указывается на неправильное толкование декрета от 23 января 1918 года и статьи 124 Конституции. «В письме (Сазоненка – Ред.) буквального говорится: «Значит религиозным общинам и служителям культа воспрещается какая бы то ни было производственная, торговая, воспитательная, лечебная или иная деятельность (за исключением сбора средств на патриотические цели)». Такая установка может вызвать целый ряд недоразумений на местах во взаимоотношениях между духовенством и местными советскими органами. По существующим советским законам, служителям культа никогда не запрещалось и не запрещается производственная и всякая другая деятельность» (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 9. Л. 177).

Странности ответа

В щекотливое положение попал Павел Сазоненок (и не только он!). С одной стороны, в СССР приняты  законодательные документы, вроде бы поддерживающие законные желания верующих, с другой — существует многолетняя практика подавления Церкви, которая ни официально, ни по факту не была признана ошибочной. Как в таких условиях принимать решения и оценивать действия местных властей в отношении религиозных организаций? Наверняка, непросто в такой ситуации было работать и самому председателю Совета. Иначе как объяснить это как будто намеренное внесение им неопределенности в головы своих подчиненных, уполномоченных на местах? Ведь, судя по его логике,  которая явно читается в письме, беззаконий в отношении РПЦ не было просто потому, что их не должно было быть?

Характерная деталь: уполномоченному выговаривают за то, он разослал местным руководителям копию постановления № 1325 СНК СССР от 28 ноября 1943 года «О порядке открытия церквей». Казалось бы, зачем ограничивать доступ к официальному правительственному документу тем, кто должен его исполнять? Не потому ли, что и сам председатель Совета не уверен в долговременности действующей на настоящий момент религиозной политики и опасается не столько невыполнения нового курса, сколько успешной его реализации? В отличие от мелкого чиновника Сазоненка, несколько наивного в своем ответственном подходе к делу, Карпов на своем высоком посту знает, что не все руководители  не только местного уровня, но и самые высокопоставленные лица государства разделяют новую политику Сталина в отношении Церкви, а потому не верит в ее долговременный характер. Так, непосредственный куратор Совета в правительстве Вячеслав Молотов неоднократно в откровенных беседах с Георгием Карповым  рекомендует сдерживать процесс открытия церквей.  

Пройдет не так много времени, и к 1948 году  политика властей, направленная на сотрудничество с РПЦ, начнет ослабевать, а потом сменится хрущевской антирелигиозной кампанией. С уполномоченных будут спрашивать отчеты  уже не о количестве открытых храмов, а о мерах по ограничению религиозных организаций. Сам Георгий Карпов, поддерживающий дружественные отношения с руководством Церкви и сохраняющий терпимость к религиозному движению, не впишется  в новую политику и будет уволен  со своего поста 21 февраля 1960 года.

 

Автор: Евгения Карезина