«ОНИ ВЫШЛИ ОТ НАС, НО НЕ БЫЛИ НАШИ»

Благими намерениями… Казалось, ими руководствуются идейные вдохновители движений, призванных освободить народ от несправедливости и злоупотреблений. Что в итоге? Проходит совсем немного времени, глядишь – по той самой «дороге в ад» стремительно мчатся последователи тех прогрессивных начинателей, вовлеченные в жестокую борьбу со всеми инакомыслящими. За собственное честолюбие и карьеру своих лидеров. К сожалению, не избежала подобных примеров в своей истории и Русская Православная Церковь. Вспомнить хотя бы движение «обновленцев», возникшее в Советской России в 1922 году.

Несколько наивный, однако нередко задаваемый вопрос: почему Церковь не проявила – нет, не сопротивления – но хотя бы попытки возразить свержению самодержавия и последующим за ним трагическим событиям? Современники тех исторических потрясений, в частности, митрополит Вениамин (Федченков), знавшие Церковь «изнутри», рассуждая на эту тему, с горечью свидетельствовали в своих воспоминаниях, как в первые десятилетия XX века в России явственно ощущалось оскудение живой веры среди всех слоев населения, в том числе и священнослужителей. Это все чаще проявлялось в формальном исполнении религиозных обрядов, возрастающем разрыве между провозглашаемыми государством христианскими ценностями и реальными отношениями в обществе. Так, в книге «На рубеже двух эпох» владыка Вениамин рассказывает, что немалое число семинаристов искало порой справедливость в революционном или любом другом реформаторском движении. Вспомним хотя бы одного из них, сыгравшего столь драматичную роль в истории России.

Одним словом, в воздухе просто витало: «Мы ждем перемен!»

«Поповские свистопляски»

А потому не удивляет популярность даже в православной среде лидера «обновленцев» митрополита Александра Введенского, призвавшего к переменам в Русской Церкви. А уж революционным властям и подавно не могли не прийтись по душе его высказывания из серии: «Слово благодарности и привета должно быть высказано нами единственной в мире власти, которая творит, не веруя, то дело любви, которое мы, веруя, не исполняем» (Из доклада на обновленческом Соборе 1923 года).

Чем красивый лозунг «красных» реформаторов Церкви был подкреплен на практике? Отменой существующих запретов на вторичный брак священников и служение женатых епископов, а также – ликвидацией монашества, попыткой перевода богослужения с церковнославянского на русский язык и изменениями во внешнем облике и облачении священства. А еще – поддержкой «реформаторов» НКВД, позволившей раскольникам провести свой так называемый Второй поместный собор. На нем было принято решение о полной поддержке советской власти, а находившийся в это время в тюрьме Патриарх Тихон объявлен лишенным сана за контрреволюционную деятельность.

И началась «чудовищная, безудержная, хищная, ненасытная поповская свистопляска»… «…Не осталось ни одного пьяницы, ни одного пошляка, который не пролез бы в церковное управление и не покрыл бы себя титулом или митрой», – писал митрополит Антонин (Грановский), бывший обновленец, впоследствии разорвавший связь с этим движением.

Однако надо признать: «беснование» длилось недолго и закончилось, как только Патриарха Тихона выпустили из тюрьмы. Популярность обновленчества резко пошла на убыль и уже не достигала прежних высот, несмотря ни на какие усилия его поборников. Не помогла даже внезапная смерть Патриарха, оставившая «староцерковников» без фактического главы и без легального руководства.

Все эти события — с общественными кампаниями, дебатами в столице и в провинции, компромиссами и анафемами — заняли считанные месяцы. Обновленческое ВЦУ (высшее церковное управление) появилось в мае 1922-го, Патриарха Тихона освободили в июне 1923-го, в Благовещение 1925 года он умер.

Однако и церковная масса тоже вышла из обновленческой смуты как бы с прививкой против любого реформизма. Немного времени понадобилось для того, чтобы священнослужителям и верующим понять суть нового раскола.

Смертный грех – и точка!

Обратимся к мнению лица, хорошо знакомого с «обновленцами» не только по их учению, но и по их деяниям. В марте 1944 года уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви по Тамбовской области докладывает своему начальнику Георгию Карпову о том, как недавно назначенный на Тамбовскую кафедру архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) проводит публичный чин покаяния бывших священников-«обновленцев». Владыка расценивает обновленчество как «смертный грех нарушения единства Церкви и участие в расколе».

Согрешившие священники должны были произнести слова составленного им покаянного чина:

«Уча свою паству идти за Христом путем тесным и прискорбным, я сам в малодушии своем убоялся страданий за Христа и избрал путь лукавства и неправды, забыл я обличающие раскольников–обновленцев слова св. апостола Иоанна Богослова: «Они вышли от нас, но не были наши. Ибо, если бы они были наши, то остались бы с нами, но они вышли. И через это открылось, что не все наши».

Стоит заметить, что, как и Введенский, архиепископ Лука отдавал должное социальным завоеваниям новой власти, ценил стремление установить справедливость на деле, а не на словах. (В продолжение темы – «Защита «несговорчивого»). Но он быстро понял опасность обновленчества, отвергнув путь раскола, и последовательно придерживался этой позиции, разоблачая раскольников. В частности, в его проповеди на литургии 5 марта 1944 года о празднике Торжества Православия были такие слова:

«Под православием надо разуметь сохранение правой веры, данной нам Христом в Евангелии и в учении св. отцов во вселенских соборах. Но на протяжении веков православная вера подвергалась испытаниям и искажениям людей, по своей гордости не подчинявшихся авторитету Церкви и вводивших свои толкования в учения… В 1922 году в Русской Церкви появился страшный раскол живоцерковной кучки священников с некоторыми архиереями — не захотели поминать Святейшего Патриарха Тихона, отмежевались от него, убоялись гонений. В 1923 году они созвали свой самочинный собор и увлекли за собой хитростью, местью и обманом часть доверчивых людей, образовав обновленческий раскол.

Но простой русский православный народ явился хранителем православия. В истории известно, что хранителями истины нередко являются не архиереи и священники, а народ. И вот наш народ восстал против обновленцев. Обновленческих священников и архиереев гнали из Церкви, сбрасывали с лестниц церковных, кидали в них камнями, срывали с них одежды священнические, разрывали мантии на архиереях, били их, клеймили позором. Правда, за это некоторые из православных пострадали, но за то получили венцы мученические. Честь и хвала защитникам православия! Страшный грех — раскол!

6 марта 1924 г. Святейший Патриарх Тихон запретил в священнослужении обновленческих архиереев, но они не убоялись этого и продолжали служить. А вы знаете, что кто дерзнет это делать и кто с ними имеет общение, тот подлежит отлучению от Церкви — анафема да будет».

Архиепископ знал об обновленцах не понаслышке, а имел горький опыт общения с ними.

«Гонимы были мы, староцерковники, от власти, т.к. архиереев, не пожелавших занять живоцерковнической кафедры, ссылали; храмы, которые не хотели подчиняться живоцерковническому правлению, закрывались или преследовались обновленцами. Обновленческие священники и епископы были агентами. Доказательством этого служит то, что у одного, по изгнании из храма, обновленческого священника в ящике нашли составленный список на староцерковных священнослужителей — для ареста, в этом списке первым был я. В этом заключается путь лукавства и неправды. В большинстве обновленческие священники и епископы таковы, но среди них отдельные лица бывают и идейные. К таким я отношу быв. Кировского митрополита Иоанна Мирдова, который еще до революции был социалистом. Он находит, что социализм и православие совместимы. Он читает Ленина, Энгельса, изучает «Капитал» Карла Маркса. Я же считаю недопустимым убивать на это много времени. Лучше изучать Библию и труды отцов» («Информационные отчеты уполномоченных о работе и положении деятельности РПЦ по РСФСР за III квартал 1944 г, переписка с уполномоченными». ГАРФ. 6991. Оп. 1. Д. 9 Л. 3–4).

Без поддержки вождя и народа

Писатель Варлам Шаламов в книге «Четвертая Вологда» утверждает: «Введенский провозглашал, что коммунизм — это Евангелие, напечатанное атеистическим шрифтом. Луначарскому это суждение казалось тонким, Ленину смешным, Сталину опасным. Поэтому правительство поддержало более ему знакомые формулы патриарха Сергия».

Трудно судить, чем руководствовался Сталин в своем выборе. Возможно, учитывал вклад Патриаршей Церкви в победу над фашистами. Но, лишенная поддержки всесильных государственных структур и православного народа, обновленческая Церковь после войны окончательно пришла к своему развалу.

О переходе ее бывших последователей в Патриаршую Церковь свидетельствуют те же отчеты уполномоченных.

«Верующие с. Черная Заводь Некрасовского района обновленческой ориентации обратились с ходатайством о переходе в патриаршую, одновременно прося епископа назначить служителя культа. С таким же ходатайством обратились верующие кладбищенской церкви в г. Рыбинске.

Епископ обновленческой ориентации Дмитрий (Лобанов) переходит сам лично в патриаршую ориентацию, одновременно подготавливая свою паству к переходу в патриаршую ориентацию» (ГАРФ. 6991. Оп. 1. Д. 9 Л. 132).

 Автор: Евгения Карезина