«О ПУТЯХ РУССКОГО ДУХА» и главном Празднике года

Имя выдающегося православного мыслителя и филолога Леонида Яковлевича Ганчикова русским людям неизвестно. Это и понятно – основная часть его жизни прошла не на Родине, а в вынужденной эмиграции, на чужбине, которая, впрочем, стала для него отнюдь не мачехой. Из революционной России он попал в Италию, полюбил эту страну, женился на итальянке и даже стал профессором в Пизанском университете.

Родился он в Твери в 1893 году, получать высшее образование отправился в Петербург, где поступил на исторический факультет университета. В Первую мировую ушел на фронт, после его развала вернулся в Петроград. Отец семейства решил тогда переждать смуту в спокойном месте и увез семью на Кавказ. Однако и там их застигла Гражданская война: в их город пришли белые и рекрутировали, угрожая расправой, Леонида в свою армию, которую называли Добровольческой. После краха белого движения, он оказался в Турции, в лагере в местечке Галлиполи, затем во Франции. Леонид мечтал продолжить университетское образование и почти чудом ему удалось это сделать – в Милане, в Католическом университете, причем для него, православного, сделали исключение, так как итальянцы приняли тогда близко к сердцу революционную трагедию в России.

Леонид, став квалифицированным филологом, мечтал вернуться на Родину и поставить свои знания на службу русскому народу. Это не произошло. И тогда всю свою любовь к отечественной культуре и преданность православию он постарался разъяснить итальянцам, и не только студентам. После окончания Второй мировой войны он возглавил издания переводов классиков – Гоголя, Толстого, Достоевского, Гончарова.

На радио Ганчиков прочитал цикл передач о религии в русской литературе и затем издал сборник этих интересных текстов, под названием «О путях русского духа». Хотя тексты предназначались для итальянцев, мне они показались нужными и нашим соотечественникам: я их перевел на русский и недавно опубликовал в московском издательстве «Индрик». Перечислю названия некоторых глав этой книги: «Судьба поэта в видении Пушкина»; «Вера Лермонтова»; «О смирении у Гоголя»; «Достоевский: человек перед Богом»; «Жизнь перед лицом смерти у Льва Толстого».

Профессор Ганчиков скончался в 1968 г. от разрыва сердца, когда ехал в поезде.

В Милане живет его дочь, Анна Леонидовна, тоже преподаватель и переводчик русской литературы. Я с ней познакомился, и она мне передала много ценных биографических сведений об отце. Она также вручила мне небольшой итальянский текст – доклад Леонида Ганчикова о православной Пасхе, который он прочитал в 1953 году, ровно семьдесят лет тому назад. Мне показалось важным это свидетельство, и я его тоже перевел на русский язык:
                                                                                

Пасха в России всегда праздновалась не только как великий светлый праздник, самый важный в годовом христианском календаре, но как и событие жизненного значения, как радостный момент нашего человеческого опыта, полный надежды.

«Христос воскресе!» – это прекрасное русское пасхальное приветствие всегда отзывается у всех в душах, как выражение веры и уверенности.

Думаю, что это не столько от того, что в России, как нигде иначе ощущается приход весеннего обновления природы и жизни после долгой и суровой зимы, а от того, что смысл Воскресения Христова, этого высшего «праздника праздников», наиболее полным образом соответствует нуждам русской духовности – той уникальной духовности (странным образом и до ныне мало понятой), что ежедневно нам раскрывается в своих безграничных возможностях и истинных силах откровения.

Русские люди, как об этом уже было не раз сказано, живут – в отличие от европейцев – не в терминах настоящего и конкретного, а в терминах судьбы. Это верно, но лишь отчасти и для темных сторон сознания, в то время как в светлых его сферах русские отчетливо осознают (как об этом догадывался старый мудрец Плотин), что «человеческой душе предстоит великая борьба»: они принимают эту борьбу и сражаются с мужеством и жертвенностью ради новой и лучшей справедливости.

Поэтому, не осознавая и даже отрицая это, русские все-таки решительно устремлены в будущее, которое они чают с нетерпением и с отвагой.

И именно в Воскресении они чувствуют обещание победы – победы жизни над смертью. Без Воскресения Христова, провозглашал известный русский мыслитель Николай Бердяев, смерть никогда нельзя было бы преодолеть. «Смерть – это ужасная трагедия, которую возможно разрешить только – через смерть – в Воскресении», и это соответствует букве и духу церковного учения, при этом полностью согласуясь с тем особым русским видением жизни, средоточием всех чаяний.

Здесь у меня нет возможности представить проблематику сложной, и вместе с тем живой философской и религиозной русской мысли. Она есть центр их умозрения, главный вопрос, единственный смысл их поисков. Однако представляется возможным хотя бы напомнить о размышлениях великого философа Владимира Соловьева, который, как мне кажется, лучше других осветил русский подход к проблеме.

Смерть в своей страшной абсурдности царствует в мире, абсолютно и непобедимо: она сильнее любой силы, любой отваги, любой красоты. Многие, очень многие люди, даже самые гениальные и сильные, боролись и всё еще борются со смертью, но напрасно – все они оказались побежденными: «они умерли, не воскреснув – только одно лишь Распятие не имеет пределов духовной силы, и никакая часть Его существа не может стать добычей смерти». Христос воскрес и тем самым победил всякую слабость человеческой души, которая в союзе с Воскресшим Богом впервые в истории получила твердую надежду победить трагическое противоречие и попрать смерть. Тем самым Воскресение Христово это – не только высшая богословская истина, но, согласно Соловьеву, центральный момент всей человеческой истории.

«Или мир не имеет никого смысла, или Христос воскрес» – такова дилемма-максима Соловьева, дилемма, точно выражающая самые глубинные убеждения русских.

Конечно, лишь немногие, очень немногие способны дойти до подобного ясного разъяснения, в то время как остальные люди знают об этом мало или вообще ничего. И вот эти последние, возможно, придут в изумления от таких слов, но даже не зная и никогда не думая об этом, в глубине души они чувствует именно это – принять борьбу и чаять возрождение.

Это относится даже к тем, кто давно растерял свои мистические и христианские начала.

Чтобы убедиться, достаточно увидеть, как русские – и не только верующие – но все и всегда встречают и проводят праздник Воскресения, Святую Пасху. Они ее воспринимают как самый светлый день, самый радостный в их существовании, порой омраченном природной склонностью к меланхолии и покорностью судьбе. Каждый год они ее принимают с новой искренностью и с новым глубоким доверием.

И даже привычка, чудовищно разъедающая любую искренность, не имеет власти над свежестью чувств, которые вызывает Пасха в русской душе: все, и стар и млад, каждый раз встречают ее как новый ценнейший дар.

***

Подготовка к Пасхе у русских – весьма строгая, как, впрочем, и в Католической церкви. Но кажется, что в православном мире к Пасхе готовятся более прочувствовано, так как именно на недели Великого Поста приходятся самые горячие молитвы, раскаяния и исповеди – перед святым причастием, которое, согласно обычаю, принимают раз в году. Тем самым личные переживания становятся частью суровой великопостной практики Церкви.

Одну неделю за другой верующие следуют за развитием величайшей трагедии в мире, чувствуя всё большую печаль и тревогу – тревогу человека – перед драмой Бога. Богослужения, тональность молитв, сама атмосфера в храмах – всё это вовлекает в личное участие в ужасной драме. Особенно на четвертой неделе Великого Поста, так называемой Крестопоклонной неделе, обряд становится все более смиренным и печальным.

Лишь на празднование Вербного воскресения верующие ненадолго чувствуют утешение, но тут же всё возвращается, как было – в нарастающую скорбь, в трепетное безутешное ожидание. Этим особенно отличается последняя, седьмая неделя перед Пасхой – Страстная неделя, которая у православных следует за предыдущими шестью неделями Великого поста.

В эти дни Православная церковь вновь переживает все последние моменты земной жизни Господа. Богослужения приобретают особый смысл, народу в храмах становится все больше: кажется, что собираются не только верующие, но и вообще все люди доброй воли – ведь не только христиане, но все ищут спасения и верят в него.

Кульминационный момент такого общего участия наступает в четверг вечером, на чтении 12-ти Евангелий, или, как называют это богослужение русские, на «Последовании Святых Страстей Господних», так как в самом деле чтение соответствует 12-ти часам Страстей Христовых.

Слушание этих текстов, при зажженных свечах, позволяет верующим пережить вновь все эпизоды Страстей Господних – вплоть до крестной смерти Иисуса. Все чувствуют постепенное вживание в великую, всё нарастающую драму, и кто знает, может быть, многие личные беды теперь кажутся преодолимыми перед мучениями Самого Бога.

После проникновенного чтения 12-ти Евангелий наступает Страстная Пятница, когда верующим на поклонение выносится Плащаница – образ Спасителя в гробнице. Как и в католическом обиходе, люди приходят в этот день в храмы скорбеть перед мертвым Христом – образ остается пред людьми вплоть до субботнего вечера.

Тем временем богослужения становятся все более скорбными… И вот весь этот длительный подготовительный ритуал заканчивается в ставшей теперь повсеместно известной пасхальной службе – в утрене, которая начинается одновременно во всех церквях, в одно и тоже время, ровно в полночь, с субботы на воскресенье. После крестного хода вокруг церковных зданий духовенство, с пением пасхального гимна, возвращается в алтарь.

«Христос воскресе!» – радостно восклицает священник, обращаясь к народу, который ему отвечает: «Воистину воскресе!». Хор триумфально поет гимн, где через Воскресение Христово провозглашается победа над смертью и обетование вечной жизни «сущим во гробех». Пение подхватывает толпа, оно всё ширится, знаменуя Пасху – «праздник праздников» – единственный, несравненный, светлый и прекрасный. Вновь и вновь громко звучит возглас священника «Христос воскресе!», и хоральный ответ на него: верующие начинают поздравлять друг друга, повторяя это прекрасное пасхальное приветствие и обмениваясь троекратным целованием. По окончании службы прихожане неторопливо расходятся по домам, где их ждет ночное разговение – прием первой скоромной пищи после долго поста. По обычаю на пасхальный стол выносятся крашенные яйца, обычно красного цвета, цилиндрические куличи, типа итальянских панеттоне, и «пасхи», творожные пирамидки с выдавленными буквами ХВ, которые заранее благословили в церкви.

В пасхальную ночь Москва и другие русские города представляли собой уникальное и незабываемое зрелище. …Улицы и площади, ярко освещенные, запружены радостным народом, громко звонят бесчисленные церковные колокола, повсеместно несется радостный возглас «Христос воскресе!», люди повсюду троекратно целуются.

Некоторое время города и сёла ярко живут необыкновенной жизнью. Но и даже во всем этом динамизме, даже у самых простых людей нет ни капли профанации, ничего карнавального – напротив, всегда существовало нечто ясное и интимное: всеобщий настрой представлялся чистым, духовным и сугубо внутренним – он был похож не на обычное веселье, а на истинную христианскую радость. Невозможно было остаться непричастным к ней, нельзя было ее отринуть как чужое, не настоящее чувство.

Этой ясностью русская Пасха покоряла всех – даже скептиков и не верующих, она очищала совесть людей, даже самых грешных. Все сердца в тот миг бились с новой надеждой, быть может, прежде неизведанной, но неизменно рожденной в глубине веры, что прекрасно выражено в нашем пасхальном приветствии – «Христос воскресе!»

    Михаил Талалай

Перевод с итальянского Михаила Талалая