НУ, НИЧЕГО СВЯТОГО!

При работе над этой статьей всплыла в моей памяти речевка: «Религия – дурман народа! Не жалей, ребята, поповского сада и огорода!» Откуда это? Поискала в сетях и вспомнила книгу из своего детства «Партия свободных ребят» Николая Богданова. А вспомнилась советская агитка не просто так , а в связи с прочтением некогда секретных архивных документов 1949 года. Да, подумалось, выросли юные безбожники того времени: кто-то сложил голову на войне, кто-то отдавал силы  на послевоенное строительство, а отдельные пошли по кривой дорожке, вспомнив, может быть, и свою детскую, активно внушаемую взрослыми вражду ко всему религиозному, и пример других литературных «героев».

«Подайте уполномоченному!»

В своем докладе в правительство от 28 февраля 1949 года председатель Совета по делам Русской Православной Церкви при Совмине СССР (далее – Совет) Георгий Карпов по сведениям своих подчиненных сообщает «об авантюристе, терроризирующем духовенство» под именами уполномоченных МВД, МГБ или выше названного Совета. 

«В Краснодарском крае оперирует авантюрист, который производит обыски у священников, занимается вымогательством и терроризирует духовенство. Так, в станице Старо-Мышастовской в отсутствие священника, назвавшись агентом МГБ, произвел обыск у него на квартире, заявив семье, что священник сидит арестованный. Забрал ручные часы, будильник, мануфактуру, 300 руб. денег и другие вещи.

В станице Тимашевской назвался начальником милиции, принес ружье для охраны молитвенного дома, но провести задуманной им операции не удалось вследствие большого количества людей в доме благочинного.

В станице Брюховецкой назвался заместителем уполномоченного по церковным делам, пытался получить 500 руб., получил у священника Колосова 185 руб.

В станице Переяславской назвался тоже заместителем, но священник заявил ему, что он авантюрист, и денег не дал.

В станице Каневской явился к благочинному Беляеву в то время, когда проводилась спевка, заявил, что он является агентом МГБ, что на него имеется тяжелое обвинение, что можно этот вопрос уладить. После такого заявления Беляев понял, что имеет дело с аферистом, и заявил ему об этом, тогда неизвестный объявил Беляеву об аресте и потребовал следовать за ним в МГБ. Певчие, вышедшие после прихода неизвестного, оставались около дома, ожидая продолжения спевки и видя, что неизвестный пытается увести священника, пошли вместе с ним. Неизвестный скрылся в темноте.

В станице Абинской явился к священнику вечером, заявил, что он из МГБ. Присутствующие удалились. Он также сказал об имеющемся деле, в конце концов, покушал, выпил и получил 300 руб. денег, скрылся. Священник любезно проводил его 2 квартала.

Эти сведения только те, которые так или иначе нам стали известны. Вероятно, неизвестный был еще у некоторых священников, которые посещение скрывают.

Порядок посещения священников у неизвестного выработался следующий. Заходит в молитвенный дом, находит сторожа, рекомендуется, что он или заместитель уполномоченного по церковным делам из края, или из МВД и МГБ, просит провести к священнику. Сторож ведет к священнику (всегда вечером) и сторож говорит, что к священнику приехал инспектор из края. Священнику неизвестный рекомендуется, показывает удостоверение, не выпуская из рук, быстро прячет. У некоторых священников интересуется остатком денежной кассы, вынимает записную книжку, смотрит в нее и говорит, что у уполномоченного остаток значится больше и пр.

Приметы неизвестного:

Высокого роста, волосы длинные, густые, каштанового цвета, с проседью, прическа назад. В верхней челюсти вставлено 3 зуба желтого цвета. На левой руке нет трех пальцев, носит черную перчатку. Полевая сумка большого размера. В поношенной тужурке, длинной, рыжей.

По получении первых сведений о действиях неизвестного я договорился с епископом Флавианом о немедленном циркулярном уведомлении духовенства и предупреждении их.

31 января направил сообщения священников Начальнику Управления МВД генерал-майору Медведеву с просьбой о соответствующих мероприятиях. 8 февраля в дополнение направил ему же новые факты». (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 451. Л. 222–225). 

При этом Карпов докладывает, что спецсообщение направлено им в МГБ и МВД СССР .

Задержаны и привлечены

24 марта этого же года председатель Совета пишет в Совмин СССР на имя Климента Ворошилова:

«В дополнение к сообщению от 28 февраля 1949 года за № 219/с, Совет докладывает, что авантюрист, занимавшийся вымогательством денег у духовенства в Краснодарском крае, органами МВД 28 февраля с.г. задержан в станице Синявской Ростовской области при попытке совершить аналогичное преступление.

Задержанный оказался Касько Амвросий Игнатьевич — он же Петриченко Василий Петрович, 1914 г. рождения, без определенных занятий и места жительства. Касько-Петриченко привлекается к уголовной ответственности» (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 451. Л. 315).

В переписке Совета есть также информация о задержании еще одного мошенника, орудовавшего в 1948 году уже в Московской области:

«В дополнение информации Совета от 19 ноября 1948 г. за № 1077-с о появлении на территории Московской области неизвестного афериста с поддельным документом, собиравшего от духовенства деньги якобы на приобретение колоколов для церквей, — докладываю, что, по сообщению Главного Управления Милиции, неизвестный аферист органами милиции задержан на территории Владимирской области и оказался Ивановым Иваном Петровичем, 1905 года рождения, без определенных занятий, который за мошенничество и привлекается к уголовной ответственности» (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 451. Л. 308).

Почему мошенникам так легко удавались роли

Казалось бы, в пределах огромной советской страны это случаи малозначимые: не только в Церкви орудовали махинаторы, вдохновляемые творчеством Ильфа и Петрова. Но эти исторические эпизоды, зафиксированные в архивной переписке, все же обращают на себя внимание и вызывают у нас вопросы. Отчего большая часть священников безропотно подчинялась требованиям аферистов, выдающих себя за сотрудников МГБ или уполномоченных Совета по делам РПЦ? Не потому ли, что за годы репрессий и антирелигиозной пропаганды привыкли к злоупотреблениям и тех, и других настолько, что легко принимали даже плохо разыгранный перед ними спектакль за чистую монету?

По мнению председателя Совета, перечисленные случаи мошенничества – это лишь те, о которых священники не умолчали, большинство же батюшек не заявляли об изобретательных махинаторах в правоохранительные органы. Причины? У кого-то, может, и впрямь совесть была нечиста – но большинство просто боялись лишний раз привлекать к себе внимание местных властей, не верили в помощь советской милиции человеку в рясе. Но, и об этом свидетельствуют архивы, в 1948–1949 годы нашлись и принципиальные священники, и добросовестные служители правопорядка: о нескольких случаях вымогательства органам все же стало известно, и двое мошенников, наживающихся на доверчивости и страхе церковнослужителей, были задержаны.

Отделена, так отделена!

Такие зафиксированные и дошедшие до высших инстанций случаи привлечения к ответственности лиц, совершивших злодеяние в отношении верующих, были малочисленны, если не сказать – единичны. Но совсем уж прецедентом были публичные дела, связанные с нечистыми на руку членами самих церковных общин. Так, в вышеназванном докладе председатель Совета упоминает о церковной старосте Николо-Хамовнической церкви города Москвы гражданке Поставниной, за три года присвоившей 800 тысяч рублей церковных денег. Председатель Совета не пишет, чем разрешилась ли эта ситуация привлечением к уголовной ответственности, а хотелось бы знать. Рискну предположить, что ничем и мошенница, умудрившаяся два года руководить общиной верующих, отделалась лишь смещением с должности. Дело в том что представители духовенства тогда (сегодня мы это тоже нередко наблюдаем) старались не афишировать подобные скандальные дела, опасаясь их использования в целях антирелигиозной пропаганды, новых нападок на духовенство, формирования негативного в отношении Церкви общественного мнения.

Что уж говорить о разбирательствах в отношении должностных лиц, оскорбивших священников и верующих! Хотя о них-то, по донесениям уполномоченных, получающих жалобы представителей церковных общин, в переписке Совета за 1948-49 годы сообщается неоднократно. При этом ни одного упоминания о привлечении виновных к ответственности. Видно, те, кто должен следить за соблюдением законности в стране, не торопились защищать идеологически враждебную структуру. Советское правительство отводит Церкви роль нелюбимой падчерицы. А защищать… это уж извините. Отделена, так отделена! Характерно, что и Совет по делам РПЦ, изначально созданный как орган, не только контролирующий церковные организации, но и защищающий права верующих, в 1949 году с себя вторую функцию снимает. Письмом в правительство от 24 февраля 1949 № 293 Георгий Карпов предлагает внести изменения в действующее Положение о Совете, утвержденное Постановлением СНК СССР от 7 октября 1943 года № 1095, исключив из него несколько пунктов. В результате в зону ответственности Совета по делам РПЦ уже не будет входить «наблюдение за правильным и своевременным проведением в жизнь на всей территории СССР законов и Постановлений Правительства СССР, относящихся к Русской Православной Церкви» (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 451. Л. 208–209), что вполне соответствует общему направлению церковной политики СССР, к 1948 году снова взявшего курс на подавление православной веры в стране.

Автор: Евгения Карезина